Евгений Гараничев: «Когда жена родила, чуть-чуть опоздал на тренировку – выбежал на балкон и кричал: а-а-а!»

Бронзовый призе Олимпиады в Сочи, уже ветеран сборной России Евгений Гараничев дал интервью Тимофею Лапшину для канала LAPSHINLIVE.

Ниже – главное из беседы: про тренировки на самоизоляции, поездку в машине на Семинский перевал, смену марки лыж и, конечно, про семью – пожалуй, это самая трогательная часть.

А полная версия с обстоятельным рассказом об индивидуальной гонке в Сочи - в видеосюжете.

***

• Здорово, что коронавирус был не помехой мне и моей семье – у нас никаких приключений не было, даже симптомов. Находились дома, никуда не ездили, даже в город не выезжали.

Когда я приехал с последнего этапа Кубка мира, ушел на две недели на самоизоляцию – за это время ко мне приезжали два раза, брали мазки на третий и на десятый дни. Ближе к 14-му дню позвонили: мы вас поздравляем, тесты отрицательные.

Наверное, на 20-й день я уже приступил к тренировкам: бегал по полям, где было меньше людей, никуда не выезжал. Дома делал силовые, стабилизационные упражнения, держал себя в форме, чтобы не переусердствовать и в апреле начать плановую подготовку. С мая удавалось покататься на роллерах, выехал в Екатеринбург, провел сбор.

Когда сборная поехала на первый сбор в Рыбинск в июле, я начал тренироваться с тюменской командой – нам разрешили заезд группами на «Жемчужину Сибири». Прошли в масках, измерили температуру, оттренировались – так же группой выехали. Все равно это лучше, чем просто бегать каждый день.

• Чем взрослее становятся дети, тем тяжелее уезжать из дома.

Когда приезжаешь, то узнаешь что-то новое о них. Было время, когда я уезжал – и старший сын Евгений говорил только по одному слову: папа, мама, пить… Потом приезжаешь – он уже по три-четыре слова вставляет. Младшему Андрею два года, но он уже тоже говорит – промежутками ты понимаешь, что он хочет и что от тебя требует.

Старший ребенок понимает, чем я занимаюсь и каким трудом все это дается. Раньше у него даже понятия не было: папа уехал и уехал. А сейчас ему говорят – уехал на тренировочку, зарабатывать денежки. Он спрашивает: а зачем нам денежки? И начинаются эти расспросы, ему объясняешь: надо кушать, одеваться, содержать.

Оба смотрят трансляции. Вначале даже не различали меня по лицу: о, папа стартанул! И жена им: это пока еще не папа.

Я привозил старшему лыжный комплект, но его это не заинтересовало. А сейчас уехал на сбор, и супруга мне говорит, что Женя попросил: мама, а включи мне видео, где папа бежал на Олимпиаде. Я такой: блин…, значит, ребенку захотелось, есть интерес.

• Когда я ждал первого ребенка, мы проводили сбор в Австрии с Рикко Гроссом. Знал, что супругу увезли, разница по времени 4 часа, у нас начинается вторая тренировка – я жду-жду, телефон не звонит. Потом она позвонила, что родила – я выбежал на балкон, закричал: а-а-а – парни уже садились в машину, Леха Слепов снимал. Чуть-чуть опоздал на тренировку, буквально на 5 минут – но Рикко понял.

Какой совет дал бы молодому отцу-спортсмену? Почаще разговаривать, общаться, находить на это время. И с супругой тоже – семейная поддержка очень важна, это самое главное.

• Когда сборная начала тренировки в Рыбинске, я сказал, что не хочу выезжать, посещать общественные места, находиться в аэропорту. Если бы у меня не было семьи – да, я бы поехал; но я волнуюсь не только за себя. Может, я могу подхватить и заболеть бессимптомно…

Переговорили с Каминским, я рассказал, что у нас есть все условия: нам разрешили выехать в Заводоуковск (Тюменская область), там полноценный комплекс. Там тренировались 1,5 месяца, когда команда была в Рыбинске. Все программу, которую наметил Юрий Михайлович, я выполнял – не считая силовой тренировки, ее делал по своему плану.

На Семинский перевал я приехал (но не с командой, а на машине) – потому что надо было провести высотный сбор. Решил посмотреть: горы в России – красота неописуемая, мне нравятся горные сборы и новые места. Получилось 1800-1900 километров туда-обратно, но я не жалею. Ехали вдвоем – еще с одним спортсменом из Тюменской области.

Удивился, что дороги на Алтае лучше, чем если ехать из Тюмени до Москвы. Но что творится в Пермском крае, в сторону Ижевска – там ужас... Урал – видимо, почва играет: по федеральной трассе едешь, фур много, всего по две полосы в каждом направлении – такие буераки, будто бомба упала.

• Я первый раз был на Семинском перевале. Высота чувствуется, все говорят: Семинский тяжело переносится. Необычная высота, проявляется во многом: первые дни я спал хорошо, потом давление поднимается – уже спишь не так крепко. На тренировке утром может быть хорошее настроение – и пульс хороший, а днем уже скачет.

Все меняется. Вроде началась акклиматизация, ты начал подстраиваться под эту высоту, но это обманчиво: на следующий день понимаешь, что пульс с утра высокий.

По условиям вспомнил лагерь детских времен: домики стоят, проживание такое же, лагерные условия – это возвращает в детство. Но главное в нашей профессии – стрельбище, на Семинском перевале оно есть. Допустим, Лариса Куклина ездила с мужем в Приэльбрусье – провела высотный сбор, но там нет стрельбища.

Сочи – классное место по проживанию. Но нижнюю часть, где были равнинные трассы, там отдали под анимацию: все застелили газоном, роллерку закрыли. Это не государственная территория, а частная: раньше там можно откатываться классикой и коньком, а теперь в Сочи тренируются только на самых крутых подъемах.

• В этом сезоне я меняю марку лыж – с Fischer на Madshus. В декабре 2013-го переходил с Madshus на Fischer.

В последние годы мне не попадался хороший инвентарь: выдавали новые лыжи, но они были не такие удачные, как предыдущие. Получается, бегал на предыдущих, а все равно что-то совершенствуется, добавляется в пластик. Не удавалось к гонке подобрать оптимальную пару. Наверное, это связано с массовостью – у нас процентов 80% бегают на Fischer.

Еще не подобрал новые пары. Сначала мне говорили, что 15 пар должны протестировать в Холменколлене. Потом говорили, что 50 пар (уже не только для меня) – на чемпионате России. Но с эпидемией это не удалось.

Отказ от фтора на лыжах – это в принципе хорошо, за климатом и загрязнением воздуха следят. Но все получилось как-то быстро, надо было делать плавнее. Столько всяких условий: непонятно, можно ли прочистить чехлы и лыжи. Нам прислали, что старые лыжи несколько раз надо пройти раствором, смывкой и потом обычными парафинами, которые не содержат фтор. Выгонять фтор из лыж не так сложно, самое сложное – очистить грузовики, траки всех команд.

• Если говорить о прошлом сезоне… Я в команде 9 лет, прошел много тренеров: Лопухов, Падин, Хованцев, теперь Каминский. Но хорошая база была заложена в лыжных гонках с Олегом Перевозчиковым, она сыграла важную роль в юниорском возрасте.

Когда пришел Хованцев, сбавились объемы, нагрузка. Тоже все было под контролем, брали биохимический данные, лактат. Но думаю, сбавилась та скорость – и объемных, длительных тренировок не было. Ну и инвентарь. Да, жаловались – не только у меня плохо ехали, но и у Александра Логинова, других парней. Может, не хватало смазки, как одной из составляющих.

Были проблемы – думаю, все это в комплексе дало…

Я чувствую, что порох есть. Посмотрим: если этот сезон будет такой же неудачный, то надо задумываться, как дальше действовать. Стержень у меня есть. Если бы его не было, я бы на самоизоляции ничем не занимался. Мотивация есть, хочется еще побегать.

Самое главное – семья, от которой идет поддержка. Супруга не говорит: все, заканчивай, тебя дома нет. Наоборот, идет очень мощная поддержка.