Никита Крюков: Был готов на всё ради «снежинки» для дочери

Опубликовано: Журнал №65

Сезон 2014-2015 гг. для «короля спринта» — олимпийского чемпиона Никиты Крюкова — не заладился с самого начала... Ни одного подиума и сплошные неудачи. Злые языки уже начали говорить о закате карьеры одного из ведущих спортсменов сборной России, но «лакмусовой бумажкой» должен был стать главный старт — чемпионат мира в Фалуне — он и расставил все точки над i.

Мы поговорили с Никитой о том, как складывались для него события после Сочи, как он готовился к выступлению в Фалуне и что происходило на самом чемпионате мира, подвели итоги сезона, уделили внимание дню сегодняшнему, а также планам на будущее и, конечно же, не забыли о самом главном — семье — ведь в 2014 году Никита женился и стал отцом.

 

ЭХО ОЛИМПИЙСКИХ ИГР

— Как развивались события после Олимпийских игр-2014 в Сочи? Не было ли проблем с мотивацией, когда главный старт четырехлетия остался позади?

— Проблемы с мотивацией действительно были. Слишком многое было поставлено на кон, мы готовились к «домашним» Играм в условиях большого прессинга и ответственности, но другого никто и не ожидал — это нормально. После Олимпиады я был немного «разобран», и этому есть целый ряд причин: во-первых, закончился большой четырехлетний цикл, позади остался весомый период карьеры, и с его окончанием совпали сразу несколько важных событий в жизни — свадьба и рождение дочери. У меня появились семейные заботы, увеличилась «домашняя» нагрузка, возросла ответственность перед родными и близкими... Кроме того, мы переехали жить в Одинцово — поближе к лыжной трассе — и переезд, разумеется, также добавил хлопот.

— Олимпийский год получился богатым на впечатления!

— Пожалуй, самым богатым за всю мою жизнь — он надолго останется в моей памяти с большим знаком «плюс». «Домашняя» Олимпиада сама по себе — серьезный эпизод в карьере любого спортсмена — а когда на нее накладывается важный жизненный этап, связанный с созданием семьи, домашнего очага, то впечатления и вправду зашкаливают.

 

— Хватало ли времени на тренировки?

— На тренировки времени хватало, а вот на полноценный отдых — нет. В связи с тем, что весна после Игр-2014 выдалась насыщенной — сначала ЗАГС, потом роддом, а потом хлопоты с переездом — мне не удалось нормально отдохнуть после тяжелого олимпийского сезона. Я не съездил ни на Камчатку, ни на море — возможно, это потом сказалось на психологическом состоянии и физической форме.

Лето я отработал отлично, у меня были хорошие показатели на обследованиях, а когда наступила осень, устал... Конечно, этого нельзя было допускать, но разве можно отлучиться от дома, когда только-только стал отцом? Таким образом, «пробелов» с нагрузками у меня не было — были «пробелы» с восстановлением. Еще когда Юля лежала в роддоме, я активно тренировался и проделал большой объем работы — это помогало мне меньше нервничать.

В итоге начало послеолимпийского сезона получилось очень скомканным — ни одного подиума и одни сплошные неудачи. Но на главном старте сезона я не мог ударить в грязь лицом, поэтому настраивался очень серьезно. Слава богу, к спринту в Фалуне смог взять себя в руки и навязать борьбу соперникам — именно там удалось, наконец, раскрыться.

Когда я позвонил из Фалуна домой после финиша индивидуального спринта, мама сказала: «Сегодня на тебя было приятно смотреть — сегодня бежал Никита Крюков!»

— И это после обидного четвертого места в финале?

— Даже в полуфинал из россиян никто больше не пробился и четвертого места, я думаю, от меня мало кто ожидал, а если судить по результатам, показанным мною перед чемпионатом мира, то картина и вовсе удручающая: на двух этапах Кубка мира я вообще не прошел квалификацию, еще на двух вылетел в полуфинале, и только в Рыбинске единственный раз пробился в финал, но финишировал четверым... На последнем перед Фалуном этапе Кубка мира я вылетел в четвертьфинале, заняв третье место в своем забеге, и то только за счет того, что трое человек упали! На этом фоне четвертое место в финале главного старта сезона вселяло определенные надежды на командную гонку...

— И надежды оправдались?

— Результат говорит сам за себя (улыбается)!

 

ЧЕМПИОНАТ МИРА В ФАЛУНЕ — ПРЕДСТАРТОВЫЙ РАСКЛАД

— К Фалуну мы готовились целенаправленно, — продолжает Никита Крюков, — общий вектор работы серьезно не поменялся, методика в основном осталась та же, но мы ее скорректировали исходя из того, что трассы в Сочи и в Фалуне были абсолютно разные. В Сочи — настоящие горы и выматывающий «подъем-выключатель» на финише, а в Фалуне — равнина и короткие крутые подъемы с быстрым финишем. Кстати, Нортуг и Пеллегрино в прямом смысле слова в эти «торчки» забегали! Мы с Юрием Михайловичем много работали над техникой прохождения крутых подъемов, чтобы тоже приблизиться к «подбежке», но не все удалось довести до ума. Кроме того, в связи с тем, что интервал работы в Фалуне не 4,5 минуты, как в Сочи, а около 3 минут — интенсивность немного возросла.

— Ты отмечал, что трасса в Фалуне сделана специально «под Йонссона» — должно быть, для него действительно должен был пробить, наконец, звездный час, но... За несколько дней до старта швед получил травму и не принял участия в домашнем чемпионате мира. Вы с Юрием Михайловичем действительно рассматривали его в качестве главного конкурента?

— Поначалу — да, но потом Йонссон не блистал на кубковых стартах, поэтому уступил место другим соперникам. Как бы то ни было, фактор домашней трассы, конечно, оставлял его в числе главных конкурентов.

Любопытно, что, когда мы обсуждали с тренером предстартовый расклад, я почти полностью угадал участников финала. Изначально я предполагал, что в заключительную стадию соревнований пробьются Нортуг, Пеллегрино, Хаттестад и Харви, потому что канадец подходил к чемпионату мира в очень хорошей форме — так и получилось. Разве что Нортуг-младший не входил в мои планы... В большей степени я рассчитывал на Дарио Колонью — думал, что он и в спринте сможет «выстрелить», а он в итоге вообще не вышел на старт.

 

— Одно место в финале ты сразу зарезервировал для себя?

— (улыбается) Конечно! Среди соперников для меня никогда нет авторитетов — в какой бы форме я ни был, я всегда уверен, что смогу бороться с сильнейшими на равных — иначе побеждать нельзя.

— Как бы ты охарактеризовал своих главных конкурентов? Наверняка знаешь их, как свои пять пальцев?

— Нортуг-старший: он не мальчик для битья, всегда на главных стартах добивается высоких результатов, его можно обыгрывать, но нужно быть сильнее — и психологически, и функционально. Пеллегрино: очень резкий и взрывной. Хаттестад: в представлении не нуждается — он самый титулованный спринтер среди норвежцев, причем настоящий универсал. Брандсдаль: отличный даблполлер, опасен на финише, но в Фалуне не прошел дальше полуфинала...

— Почему ты был уверен, что в финал пройдет Пеллегрино? На мой взгляд, он ярко выраженный «конькист», а индивидуальный спринт был «классикой»...

— Пеллегрино очень достойно себя показал в Кубке мира: две победы на Тур де Ски, причем одна из них — очень эффектная, из-за спины Нортуга, а потом итальянец оформил хет-трик в Рыбинске, впервые в истории одержав третью победу подряд в спринте... Для меня сразу было очевидно, что Федерико будет бороться за медали в обеих гонках.

— А что скажешь про Нортуга-младшего? Что это вообще за феномен, эти братья Нортуги?

— Думаю, дело в генетике... Трудно поверить, но у Петтера с Томасом еще и третий брат подрастает — он уже выиграл чемпионат Норвегии по детям! Если доживем до тех времен, когда все три Нортуга будут стоять на пьедестале, то это будет, конечно, шедевр. Но мы тоже не будем стоять в сторонке и аплодировать — посмотрим еще, кто кого!

 

ПЕРВАЯ ГОНКА — ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ СПРИНТ

— В финальном забеге ты стартовал уверенно, но на первом вираже специально пропустил вперед норвежцев — не хотел брать на себя бремя лидерства?

— Я не знаю, почему так получилось. Темп был высокий, и я шел интуитивно, можно сказать, «на автопилоте». Когда мы делали разбор полетов и анализировали видеозапись, то было отчетливо видно, что если бы я не отпустил на несколько метров вперед Томаса, то Петтер не вклинился бы между нами, и тогда мог бы быть совсем другой расклад.

— Нортуг-старший действительно вклинился между вами довольно грубо... Ты можешь упрекнуть его за этот манёвр, или тебе не показалось, что было нарушение правил?

— Его резкий прыжок на мою лыжню — я бы даже сказал на мои лыжи — не был корректным, но дело все-таки было в финале, шла борьба не на жизнь, а на смерть, поэтому его можно понять... Я не знаю, как бы я поступил на его месте — возможно, точно так же — но мне кажется, что меня бы в таком случае призвали к ответу. Русских уже давно приучили, что они должны бегать по правилам, а норвежцам часто все сходит с рук.

— Разве это справедливо? Как можно изменить ситуацию в нашу пользу?

— Конечно, не справедливо. Надо чаще отстаивать свои права, огрызаться, подавать протесты, а иначе они окончательно сядут на шею.

— Возвращаясь к финалу... В конце того подъема, где тебе помешал Петтер Нортуг, тебя обошли все остальные соперники, в результате чего ты остался с Харви на последних двух позициях... Исход гонки решился именно здесь?

— Я так не думаю. Тот же Харви несколько раз шел последним, но в итоге смог завоевать «серебро». Я считаю, что судьба медалей решалась на втором подъеме. Если бы я смог тогда поддержать рывок Пеллегрино, то вышел бы на более комфортной позиции на финишную прямую. Но я не смог этого сделать...

Возможно, основная причина заключается в том, что я так и не довел до ума ту самую «подбежку» в крутой подъем, в то время как Пеллегрино и Харви прекрасно забегали вверх, как на прыжковой имитации. Конечно, бег в подъем «сломя голову» далек от эталона техники классического хода, но в последнее время этот стиль имеет право на жизнь, им также необходимо овладевать, чтобы использовать на определенных участках дистанции.

— Не думаешь ли ты, что Нортуг-­младший сыграл роль пейсмейкера для Петтера? Уж очень резво он начал финальный забег, но в итоге «сдулся» на втором подъеме и приехал последним с отрывом...

— Я не думаю, что у него была задача гнать Петтера к финишу — Петтер и так отлично держит скорость, тем более на спринтерских отрезках. Томас хотел выиграть медаль не меньше своего старшего брата, просто, возможно, сказалось то, что он попал в самую жесткую сетку — с пятого четвертьфинала и второго полуфинала — так же, как и Петтер. Просто Томас — молодой и менее опытный, хотя для первого ЧМ он выступил просто великолепно! А Петтер «переварил» всю нагрузку и был в отличной форме!

Вот если бы я начал финишный рывок на четвертой позиции, то, возможно, смог бы с ним побороться, но... После драки кулаками не машут — сам виноват, что затерялся где-то в хвосте, это была тактическая ошибка.

 

— Многим показалось, что Харви помешал тебе на финише, когда выскочил прямо в твой коридор... Его маневр действительно «заблокировал» тебя и не позволил бросить все оставшиеся силы на финишное ускорение?

— Сейчас уже бесполезно рассуждать, но у меня и вправду не было выбора — я уперся в спину канадцу, и мне оставалось только бороться с Хаттестадом в шпагате, что я и попытался сделать. Перескакивать в соседний коридор было уже слишком рискованно — я потерял бы скорость и точно выбыл бы из борьбы.

Возможно, еще на последнем вираже перед финишными разборками я понимал, что моя позиция не позволяет бороться за победу, но я — не из тех людей, кто заранее опускает руки и признает поражение. Когда мы вышли на финишную прямую, я бросил все силы на заключительный рывок.

Кстати, наша научная бригада делала анализ заключительных метров дистанции и выявила, что примерно за 1–2 метра до финишной черты я уже обгонял Хаттестада по скорости — видимо, он изо всех сил вложился в разножку и выиграл именно в шпагате. А ведь казалось, что медаль так близко...

— После финиша Нортуги долго обнимались, а ты держался за голову... Что ты чувствовал, когда увидел на табло отставание в 0,03 секунды?

— Сказать, что я расстроился — наверное, ничего не сказать... Это тяжело пережить. Столько тренироваться, вкалывать, дойти до финала и проиграть несколько сантиметров! Я реально почувствовал себя в шкуре Саши Легкова!

— Ты можешь назвать эту гонку своим главным поражением в карьере?

— Да, однозначно. Ни одному спортсмену не пожелаю оказаться на моем месте. У меня еще живы в памяти воспоминания о четвертом месте на чемпионате мира в Либереце в 2009 году, но тогда я был в команде с Андреем Парфеновым, и не все зависело только от меня. В тот день я тоже чуть ли не плакал от досады, но моя карьера только начиналась, и было бы очень дерзко всерьез рассчитывать на медаль во время своего дебюта на международной арене. А в Фалуне... Все было только в моих руках!

— Скажи откровенно: ты считаешь, что был слабее Нортуга, Харви и Хаттестада? О чем лично тебе говорят эти 0,03 секунды? На мой взгляд, это не показатель разницы в уровне подготовки...

— Удача улыбается сильнейшим. Для меня это отставание говорит о том, что я нахожусь с призерами примерно на одном уровне, но все-таки где-то недоработал — надо тщательнее выполнять работу над ошибками. Да и не может фортуна постоянно быть на моей стороне... Я выиграл в разножке в Ванкувере, выиграл в разножке в Валь ди Фиемме, а теперь шанс был предоставлен другим.

— В Сочи тоже удача была не полностью на твоей стороне...

— Смотря как оценить. Я, например, после Сочи общался со своим духовным наставником — с батюшкой в церкви — и он сказал: «Никита, а может быть, тебе наоборот повезло, что ты устоял?» Ну а что, разве не так? Если бы я упал тогда в олимпийском финале, то не видать нам с Максимом (Вылегжаниным. — прим. ред.) не только серебра, но и бронзы! В общем, надо оценивать все объективно, с разных сторон. Все познается в сравнении. Но когда остаешься в нескольких сантиметрах от долгожданной медали, то думаешь об этом в самую последнюю очередь.

Вообще, интересный получился финал! Пять человек влезли в интервал менее одной секунды! Накал страстей был очень серьезный — это настоящая борьба, достойная чемпионата мира. Жаль только, что русские остались без медали.

Лучше бы я финишировал пятым или шестым — так было бы спокойнее. Быть четвертым в финале чемпионата мира с таким минимальным отставанием... Это, как говорится, «пробежал — и забыл». Иначе жизни спокойной не будет.

— Как удалось мобилизоваться и выкинуть это обидное поражение из головы?

— Когда Юрий Михайлович спросил меня вечером после гонки про спринтерскую эстафету, я в сердцах ответил: «Какая эстафета?! Никуда я не побегу! Ставьте, кого угодно, но не меня!» Настолько было сильным мое разочарование...

На следующий день я уже немного «остыл», собрался с мыслями, и когда Юрий Михайлович заговорил об этом еще раз, я уже был настроен бежать. «Раз мне доверяют защищать честь страны, — подумал я, — отказываться нельзя. Другого шанса может не быть». С этими мыслями я начал готовиться ко второй гонке.

 

КОМАНДНЫЙ СПРИНТ

— Мы хорошо настроились с Лешей на борьбу. Тем более что мы выходили на старт в ранге действующих чемпионов мира в этом виде программы — это придавало уверенности в своих силах. Но норвежцы... Они отработали безукоризненно!

Уже на первом своем этапе Петтер Нортуг начал делать ускорение, но я пытался его контролировать. На одном из виражей он обошел Старегу, а я поляка обогнать не успел, в результате чего он вклинился между нами с Нортугом. Петтер воспользовался этой моей оплошностью и начал прибавлять на финише своего этапа, между нами образовался небольшой разрыв примерно в 2 секунды... А потом... Крог тоже был в тот день в идеальной форме — Алексей, как ни пытался, не смог ничего противопоставить ему на своем этапе. Да и не следовало этого делать — мы ведь могли «сдуться» и уступить даже в борьбе за второе место. В той ситуации мы приняли единственное правильное решение и начали тактическую борьбу за серебро.

— На предпоследнем этапе Алексей Петухов падает при передаче эстафеты и ломает палку Петерсону...

— Да уж... Страшно вспомнить. У меня тогда в голове мелькнула мысль: «Ну все, «хозяев» повалили... Снимут нас! Зачем вообще бороться?» Но мне удалось выбросить весь мусор из головы и сосредоточиться на борьбе. Решил для себя, что должен пробежать свой последний этап так, чтобы совесть перед самим собой была чиста, а что будет дальше — уже не мое дело... Борьба на последнем этапе была напряженная, тактическая — все понимали, что судьба серебряной и бронзовой медалей решится на финишной прямой. Каждый спортсмен берег силы и готовился к решающей битве.

 

— Кого ты больше всего опасался на финише?

— В первую очередь Пеллегрино. Его скорость на финише была и вправду выше моей, но мне хватило сил, чтобы удержать второе место.

— Небольшую «фору» тебе дал последний спуск, на котором ты «накатил» всех соперников. Хорошо работали лыжи, или ты растолкался как следует?

— Думаю, и то, и другое. Слава богу, что так получилось (улыбается).

— Как бы ты подвел итог гонки: вы с Алексеем проиграли золото или выиграли серебро?

— В той ситуации, я думаю, мы выиграли серебро, потому что норвежцы были просто недосягаемы, а за второе место развернулась нешуточная борьба.

— Норвежцы были недосягаемы не только в том финале, но и на протяжении всего сезона. Многие даже в шутку высказывались в пользу того, чтобы ввести отдельную квоту для них в финальной стадии спринтов, ведь часто доходило до смешного: пять финалистов из шести — под норвежским флагом! Причем и в женском, и в мужском зачете норвежцы часто занимали все три ступеньки пьедестала почета.

— Могу сказать, что норвежцы — такие же, как и все. Просто они полностью посвящают себя спорту и профессионально подходят к тренировочному процессу. Не вижу смысла их в чем-то ограничивать и давать фору остальным.

Есть крылатое выражение «Чем труднее битва — тем слаще победа». То есть чем сильнее конкуренты, тем приятнее их опередить. Готов заверить каждого, что мы тоже работаем, не стоим на месте, у нас и наука развивается, и тренеры прогрессируют, и спортсмены.

Да, послеолимпийский сезон норвежцы провели действительно фантастическим образом, но вспомните, так ли мужская сборная Норвегии блистала в олимпийском сезоне? Не надо превозносить их над остальными — они такие же, как мы — у всех раз на раз не приходится. Я уверен, что с ними можно бороться. И мы будем с ними бороться!

 

— Какую оценку ты бы сам поставил себе за сезон 2014/2015?

— Я бы поставил себе твердую «тройку», причем исключительно благодаря серебряной медали на чемпионате мира. В противном случае был бы «неуд». Всего лишь дважды за сезон мне удалось пробиться в финал на Кубке мира, и я ни разу не поднялся на подиум. Это, конечно, нельзя назвать выступлением члена сборной команды России, а тем более олимпийского чемпиона и чемпиона мира... Серебро Фалуна-2015 немного спасло положение и добавило уверенности в себе — теперь у меня полный комплект наград с чемпионатов мира: два золота, серебро и бронза!

КОГДА УТИХЛИ СТРАСТИ...

— Как в целом охарактеризуешь текущий подготовительный сезон? Доволен ли проделанной работой?

— Все идет по плану, мы тщательно подходим к тренировочному процессу и всегда знаем, чего хотим от конкретной тренировки. Я не зря говорю «мы», ведь спортсмены должны находиться в постоянном диалоге с тренером — как раз этим наша группа, пожалуй, отличается от многих других.

— Сегодня вы прошли стандартное обследование — тредбан, тренажеры с газоанализатором и биохимией — какой результат ты показал на беговой дорожке?

— Мы бежали не на максимум «до отключки», поэтому время — не столь показательно. Подробные результаты будут готовы через несколько дней — сейчас пока можно оценивать на уровне интуиции. Задача на тредбане была добежать до уровня ПАНО и понаблюдать за основными показателями во время и после нагрузки — ЧСС, МПК, усвояемость кислорода, уровень лактата в крови, скорость восстановления...

— Как оцениваешь свою текущую форму?

— В прошлый раз я проходил обследование после перелета, во время акклиматизации — было, конечно, тяжело... Сейчас, по сравнению с прошлым разом, все намного лучше, самочувствие хорошее. Думаю, что показатели будут в норме.

Если анализировать результаты прошедших летом соревнований и прикидок, то не все пока получается — например, в Санкт-Петербурге (в Спринте на Дворцовой — прим. ред.) я был четвертый, а в Финляндии вообще стал худшим среди россиян. Но это все рабочие моменты, и я стараюсь не придавать им серьезного значения.

— Как тебя приняли в Финляндии?

— Финляндия живет лыжными гонками, это национальный вид спорта для финнов, поэтому подобные турниры имеют для них большое значение и пользуются большой популярностью среди местных жителей — очень хотелось бы, чтобы такое когда-то было у нас в России.

Мы поехали в Иматру целой командой — я имею в виду спринтерский состав — там был организован большой бейсбольный матч, а в перерыве между таймами — забег на лыжах по естественному снегу. После окончания спортивной программы был организован яркий концерт финской музыкальной группы.

Финны были представлены своими звездами — Яухоярви и Нисканеном — а также всеми остальными сильнейшими лыжниками сборной. Трибуны взрывались аплодисментами и овациями, это был настоящий праздник спорта, но с точки зрения результатов такие соревнования не стоит рассматривать всерьез. Летние шоу-гонки не являются показателем того, как ты побежишь зимой. Будем считать, что мы дали финнам возможность поболеть за своих кумиров, но зимой мы этого им уже не обещаем (улыбается).

 

— Какие планы на ближайшие месяцы? Какие запланированы сборы?

— Со дня на день мы отправляемся на сбор в Сочи — я буду впервые в Красной Поляне после Олимпийских игр и первый раз — летом. Многие, кто бывал уже на олимпийской базе в подготовительный период, говорят, что там созданы отличные условия для летней подготовки — мне не терпится увидеть все своими глазами. Когда узнал, что поедем на «Лауру», то сразу очень обрадовался. Мы проведем в среднегорье 18 дней, и жить будем тоже на высоте — в олимпийской деревне.

— Похоже, в связи с валютным кризисом за границу теперь приходится выезжать реже?

— Да, в этом году у нас запланировано только три сбора за границей. Два из них уже прошли — в Отепя, где мы обычно получаем летнюю экипировку, и в Болгарии, куда мы ездим специально за высотной подготовкой. Из заграничных поездок остался сбор в Рамзау, где команда будет получать зимнюю экипировку — все остальное время мы проводим в России. Конечно, уровень сервиса в российских городах зачастую ниже, чем за границей, но лыжники — народ непривередливый. Главное, что лыжные базы строятся, условия создаются, инфраструктура развивается.

Я, например, еще ни разу не был в лыжном тоннеле в Санкт-Петербурге — очень хочу побывать там и сравнить его с зарубежными аналогами. Слышал уже много положительных отзывов о нем — приятно, что в России впервые появилась возможность тренироваться летом на снегу.

 

— Планируете ли больше времени с командой проводить в восточном полушарии с прицелом на Олимпийские игры-2018 в Корее?

— Да, у нас в последние годы открывается все больше и больше баз за Уралом — все это делается, в том числе, с прицелом на Корею. В предстоящем сезоне мы хотим побывать и в Хакасии, и на Камчатке, и уже традиционно — в Якутии. Надо привыкать к часовому поясу — не зря ведь мы ездим в Алдан, причем на целый месяц — в этом году тоже будем там «вкатываться». В Якутии я совсем не устаю, чувствую себя там очень комфортно, на тренировочной базе в Алдане созданы отличные условия для подготовки и туда хочется приезжать все чаще и чаще.

— Будущую олимпийскую трассу в Пхёнчхане уже видели?

— Трассу еще не видели, но у меня есть предположения, что она будет довольно равнинной — возможно, даже многие будут использовать даблполлинг на «классике», а на коньке — под каждый шаг и через шаг. Высота в Пхёнчхане — не такая большая, как в Сочи, поэтому соревноваться будет проще, но конкуренция с каждым годом растет, все будут в равных условиях, и каждый будет бороться за победу.

ПЛАНЫ НА ПРЕДСТОЯЩИЙ СЕЗОН

— В предстоящем сезоне нет ни Олимпийских игр, ни чемпионата мира — какие цели перед собой ставишь? Будешь ли «охотиться» за Малым Хрустальным глобусом?

— Да, главная цель — спринтерский зачет Кубка мира. Уже не первый год я прихожу к выводу, что победа в спринтерском зачете вполне достижима — достаточно немного стабильнее выступать на протяжении всего сезона, и вершина будет покорена, но всегда не хватает дотерпеть какую-то малость!

В конце сезона я всегда анализирую допущенные ошибки и стараюсь делать правильные выводы. Как показывает практика, на каждом старте бывает какая-то мелочь, которая влияет на результат — от таких мелочей и зависит весь итог сезона.

В предстоящем розыгрыше Кубка мира я настраиваюсь проходить каждый этап с полной отдачей и максимальной концентрацией, стремиться показать лучший результат, на который способен. Это особенно актуально с учетом того, что главные старты сезона отсутствуют, и наша главная цель — Малый Хрустальный глобус.

— А как быть с обилием мини-туров? Особенности календаря предстоящего сезона — явно не в пользу спринтеров...

— Да, предпочтительная квота на мини-туры, как правило, закрепляется за дистанционщиками, но тренерский штаб уже принял решение, что тем, кто будет бороться за высокие места, будет предоставлена возможность участвовать во всех стартах для набора необходимых очков в зачет Кубка мира.

— Придется становиться универсалом?

— Скорее всего, да, потому что в случае пропуска хотя бы одной дистанционной гонки спортсмен не сможет продолжить борьбу в рамках мини-тура.

— Готовишься бежать тридцатку на Тур де Ски?

— И не я один (улыбается). Норвежцы проводят большой объем дистанционной работы, закладывают базу на предстоящий олимпийский цикл. Финны, шведы и многие другие спринтеры также все меньше и меньше пренебрегают базовой подготовкой в связи с мини-турами — они, конечно, способствуют универсализации.

— То есть мы скоро можем чаще видеть Никиту Крюкова на старте дистанционных гонок?

— Честно говоря, не знаю, как все сложится, но если обращаться к истокам, то только благодаря спринту я, можно сказать, и вышел в люди — именно в спринте у меня есть больше всего желания побеждать и диктовать соперникам свои правила. Универсализация таит в себе большую опасность — можно погнаться за двумя зайцами, а в итоге не поймать ни одного. Лично мне не хочется везде быть в тридцатке или даже в десятке — уж лучше в одной дисциплине бороться за первые места.

Хотя, если брать в расчет результаты медицинских обследований, то мои показатели вовсе не хуже, а в чем-то даже лучше, чем у ребят-дистанционщиков — выходит, природная предрасположенность к более длинным гонкам у меня есть, и нет серьезных препятствий для того, чтобы развивать в себе соответствующие качества. Поживем — увидим...

— Так и до большой эстафетной четверки не далеко?

— Плох тот спортсмен, который не мечтает выступить за сборную своей страны в эстафете. Правда, если я не буду на 100% уверен в своих силах, я не стану подводить товарищей по команде, это не в моем духе. Поэтому мы работаем не покладая рук, чтобы во всем совершенствовать свое мастерство.

— Акцент на дистанционной подготовке был сделан еще с прицелом на Олимпийские игры в Сочи — то есть вы уже третий год подряд работаете над этим компонентом?

— Сразу после чемпионата мира в Валь ди Фиемме мы приступили к тренировкам на развитие выносливости в связи с тем, что длина спринтерского круга в Сочи была больше, чем обычно, к тому же рельеф — очень сложный. Если сравнивать подготовку к ЧМ-2013 и подготовку к ОИ-2014, то разница налицо, и при этом подготовка к Олимпиаде мне пришлась меньше по душе. В то же время я четко осознаю, что олимпийская модель тренировок была насущной необходимостью с учетом тех условий, в которых нам предстояло соревноваться. Не зря ведь уже задолго до стартов в Сочи многие сборные всерьез задумывались о привлечении дистанционщиков в спринтерские эстафетные команды — что в итоге и произошло.

Благодаря проделанной работе я смог завоевать в команде с Максимом Вылегжаниным олимпийское серебро, но с тех пор чувствую себя менее уверенно, чем раньше — мне иногда не хватает резкости и взрывных качеств, которые отличали меня, например, в Ванкувере, Осло и Валь ди Фиемме.

Я допускаю, что это ошибочное впечатление, которое возникает в силу того, что конкуренция с каждым годом растет. Если брать того же Нортуга, то раньше он был просто непобедим на финише, а сейчас все больше и больше лыжников из топ-30 составляют ему достойную конкуренцию в финишном створе.

— Будете ли экспериментировать с Юрием Михайловичем в предстоящем сезоне?

— Думаю, что в пределах разумного... Серьезных экспериментов делать не планируем — будем готовиться в том же русле. Несмотря на частичную потерю резкости и взрывной силы, результаты обследований показывают хорошую динамику и постоянный рост — значит, мы двигаемся в нужном направлении.

 

СОВМЕСТНЫЕ ТРЕНИРОВКИ С НОРВЕЖЦАМИ

— В нынешнем подготовительном сезоне ты провел один тренировочный сбор со своими главными конкурентами — норвежцами. Чья была идея тренироваться вместе? Как удалось воплотить ее в жизнь?

— Идея была моя, и появилась она в конце прошлого сезона в Драммене. Глядя на подавляющее превосходство сборной Норвегии на протяжении всего сезона — в том числе и в Драммене, где норвежцы в очередной раз заняли весь пьедестал почета, причем как у мужчин, так и у женщин — я подумал: почему бы не попробовать обменяться с ними опытом?.. Мы сидели в кафе после финала, где с Серегой Устюговым финишировали на пятом и шестом месте, и вдруг я задал вопрос Брандсдалю...

«Эйрик, у меня есть мечта — потренироваться вместе с вами — как ты думаешь, это реально?» — спросил я. Он поначалу опешил, но потом ответил: «Конечно, реально!» И после этих слов у меня в голове как будто что-то перевернулось, я начал искать все возможные способы для решения этого вопроса. Сначала получил поддержку со стороны Виталия Леонтьевича Мутко, потом добился согласия от норвежского тренера, а когда Норвегия дала окончательное «добро», я оформил все формальности, получил финансирование от Федерации лыжных гонок России и отправился на сбор в Норвегию.

— Почему ты предложил эту идею именно Брандсдалю?

— В тот день в Драммене он одержал победу, но это не было определяющим фактором. Дело в том, что Эйрик — отличный парень: очень общительный и без всяких «заморочек». Мы часто с ним поддерживаем контакт на сборах и соревнованиях. Кроме того, Эйрик — сильный даблполлер, а этот компонент у меня также один из наиболее ключевых, мне с ним часто приходится бороться на финишной прямой, поэтому именно на него и пал выбор.

Я рад, что Эйрик отнесся к этой идее с воодушевлением и взял на себя большую часть согласований с норвежской стороной. Все прошло отлично, а ведь поначалу я думал, что быстро полезу на стенку от скуки. Представь: общение — только на английском языке. Тренировочный график, распорядок дня, питание — все, как у них, никакой самодеятельности. Проживание — в одной комнате с Брандсдалем... Его тренер сразу сказал: «Раз ты его позвал — значит, ты с ним и живи» (смеется). На самом деле все норвежские ребята оказались очень позитивными, дружелюбными, открытыми и общительными — они раскрылись для меня в обычной жизни с неведомой раньше стороны.

— Побывать в глубоком тылу основных конкурентов не каждому удается... Что взял себе на заметку? Какие моменты запомнились больше всего?

— У норвежцев уже правило — первый уикенд июня — тренировочный микроцикл в Согнефьеллете. Тренировочная база находится на высоте около 1.500 метров над уровнем моря, трасса отлично готовится, у нас было отличное питание и комфортные условия проживания. Сбор длился всего шесть дней, но для июня нагрузки мне показались чрезмерно высокими — признаюсь честно, я устал.

На сборе был полный состав команды — все сильнейшие, кроме Нортуга-старшего — он отбывал наказание за ту нашумевшую аварию, когда он сел за руль в состоянии алкогольного опьянения. А вот Нортуг-младший был с нами. Мы проводили разные тренировки — и бегом, и на лыжах, включая силовую работу и работу на высокой интенсивности.

Одно из главных впечатлений связано с уровнем готовности норвежцев. Буквально в каждом компоненте я чувствовал, в какой отличной форме они находятся, и буквально везде был «замыкающим». Я реально еле-еле за ними успевал, и это при том, что спустился с гор — поехал в Норвегию после сбора в Бельмекене.

 

— Не показалось в процессе общения, что они от тебя что-то скрывают?

— Нет, как раз наоборот — мы общались очень открыто и с большим любопытством расспрашивали друг друга о различных нюансах подготовки, ежедневного быта... Лично я не скрывал от норвежцев ничего — они так же, как мне показалось, охотно отвечали на мои вопросы и раскрывали все свои карты.

Однажды к нам на сбор приехало норвежское телевидение, и корреспондент задал Брандсдалю вопрос, не боится ли он, что зимой я его обгоню, но Эйрик ответил с чувством юмора, не придавая этой провокации особого значения. Я также пошутил следом и сказал, что норвежцам нечего бояться — у них постоянно по 5–6 человек в финалах, поэтому если добавится один русский, то станет только веселее (улыбается).

Для меня очень показательно, что норвежцы, будучи сильнейшей командой в мире, проявляют большое желание учиться у других и постоянно повышать свое мастерство — это очень хорошая черта, ведь предела совершенству, как известно, не существует. Процесс развития — живой и бесконечный, надо всегда подстраиваться под изменяющиеся условия и держать нос по ветру. Я глубоко убежден, что если кому-то кажется, будто он все знает, то это большая ошибка!

— Вы спокойно делились друг с другом секретами, будучи заклятыми соперниками — тебе не кажется это удивительным?

— Перед отъездом я специально поинтересовался у тренера: что можно рассказывать, а что нельзя. Юрий Михайлович мне ответил: «Рассказывай все, что хочешь!» (улыбается). Действительно, то, что знать не надо, мы друг о друге и не узнаем никогда, а все остальное уже давным-давно известно, никто велосипед заново не изобретет.

— Вы не только тренировались, но и питались, и отдыхали вместе?

— Да, я даже специально старался быть «хвостом» Брандсдаля, чтобы с головой окунуться в их быт и полностью вписаться в их режим — мне было интересно почувствовать себя норвежцем (улыбается). Свободное время у них тоже все расписано — отдых, процедуры, ментальные тренинги... Мы часто играли в шахматы, много шутили, троллили друг друга! У всех ребят отличное чувство юмора, на сборах царит атмосфера веселья и позитива, но мы в таких вещах тоже можем составить конкуренцию кому угодно (смеется).

 

— Какие основные моменты, изучив всю «внутреннюю кухню», ты отметил для себя по каждому из конкурентов?

— Хаттестад — самый скрытный из всех. Брандсдаль говорит, что Ула Виген у них в команде — самый большой фанатик (смеется) — постоянно вкалывает, приходит на тренировку первый, а уходит последний, часто находится в себе и никогда не распыляется. Томас Нортуг — молодой и вспыльчивый, Фоссли — очень резкий, у него самое быстрое ускорение на коротких отрезках. Тимо Баккен — вообще наш «в доску» парень, очень хорошо относится ко всем русским, часто ездит в Россию, у него здесь полно друзей, потому что его отец долгое время руководил компанией Swix и много работал с россиянами. Крог — очень спокойный, воспитанный, с ним я много не общался, но он производит приятное впечатление. Глёрсен — отличный добрый парень, и у него есть удивительная особенность — он ест мясо, но совсем не ест рыбу — даже кальмары и креветки! Когда я расспрашивал его об этих необычных пристрастиях, он пошутил: «Зато я ем утку, хотя она тоже плавает наполовину» (смеется).

— Чем норвежцы отличаются от нас в повседневной жизни и в тренировках?

— Нас со школьной скамьи учат, что «когда я ем, я глух и нем», а они, наоборот, за столом очень активно общаются — так, что рот не закрывается. У них пятиразовое питание — то есть они едят часто, но понемногу. Перед тренировкой прием пищи — минимум за один час до выхода. Я считаю, что все это правильно — они не переедают, едят комфортно, поддерживают запас питательных веществ в течение всего дня. При этом едят они все, что видят — в этом их большой резерв и в то же время сигнал для нас с точки зрения того, где именно их потенциальная «брешь».

Каждую свободную минуту норвежцы думают о том, как стать лучше, много внимания уделяют восстановлению, в каждой мелочи они — большие профессионалы. Вся команда «заряжена» и мотивирована на результат на все 100 процентов!

Норвежцы очень самостоятельны и оригинальны в подготовке. Для каждого спортсмена пишется персональный план, причем его пишет сам спортсмен, а затем уже при необходимости корректирует какие-то нюансы с тренером. Норвежцы намного больше тренируются сами — каждый у себя дома. Как правило, две недели они работают в домашнем режиме, а потом одну неделю — на сборе, где контролируют состояние друг друга.

Поголовного и бездумного выполнения одного и того же плана, как принято в нашей системе подготовки, у них нет и в помине — тренировки полностью зависят от текущего самочувствия. Например, кто-то делает силовую, кто-то — скоростную, а кто-то просто «откатывается» в спокойном темпе. Каждый из спортсменов знает, что ему нужно именно сейчас. Была однажды такая ситуация, что Хаттестад поехал кататься, Глёрсен принялся за станок, а Брандсдаль сказал: «Я сначала гимнастику поделаю». В общем, кто в лес, кто по дрова. Для нас это непривычно...

Норвежцев воспитывают так с детства, чтобы они сами чувствовали свой организм, ведь никто лучше самого спортсмена не сможет прочувствовать свое тело и оценить внутреннее состояние. У нас же в России, как правило, спортсмену затыкают рот и заставляют делать то, что запланировал тренер. Не сделал — до свидания!

Мне нравится современный норвежский подход к тренировкам — они умеют прислушиваться к себе, чувствовать свой организм, и это во всех отношениях правильно. Норвежский тренер говорит про своих подопечных: «Я им не папа, чтобы указывать, что делать — они сами решают, что им нужно», — а сам в это время катается, наблюдает... Спортсмены подсказывают друг другу, делают обоюдные замечания, задают вопросы — они настоящая команда, и в этом с них надо брать пример! Всё как у мушкетеров — «один за всех, и все — за одного!» Неудивительно, что у них потом такой командный дух на соревнованиях.

Норвежцы держат нос по ветру и быстро вносят коррективы в подготовку без каких-либо административных барьеров и долгих согласований. А у нас корректируют утвержденные планы только втихаря, да и то с большим риском, что по шапке надают!

Слава богу, в группе Юрия Михайловича все рождается в диалоге — уж лучше заранее подискутировать, чем потом хвататься за голову. Как говорит наш тренер, «истина рождается в споре», поэтому иногда приходится много времени посвящать дискуссиям. В конечном итоге главная цель состоит в том, чтобы методика постоянно совершенствовалась, отвечала веяниям времени и подходила всем без исключения спортсменам. В этом компоненте мы совсем не отстаем. Важно только, чтобы другие тренировочные группы тоже перенимали этот положительный опыт.

В Норвегии есть много спортсменов, которые тренируются сами, без тренера, и для них востребованы услуги неких фрилансеров, которые за отдельную плату присоединяются к тренировочному процессу на некоторое время, подсказывают ошибки в технике, снимают все на видео, вместе делают разбор полетов и т.д.

Я для себя отметил, что у каждого норвежца есть очень большое желание достичь вершины и стать профессионалом. Я бы сказал, что они — больше профессионалы, чем мы. И они бережно относятся к каждому спортсмену. Поэтому скамейка запасных — безграничная, а мы ждем десять лет, когда появятся новые таланты в такой большой стране.

— Тебе удалось передать по горячим следам полученный опыт? Доложил обстановку тренерскому штабу сборной по возвращении в Россию?

— Конечно! Более того, даже провел общее собрание на сборе в Отепя, куда я отправился сразу после Норвегии — донес все свои мысли до ребят и тренеров, рассказал все в мельчайших подробностях.

...Кстати, норвежцы очень внимательно следят за подготовкой сборной России, потому что считают нас одними из главных конкурентов, и буквально замучили меня в Согнефьеллете вопросами о наших совместных тренировках с Сашей Легковым.

На самом деле мы с Сашей тренируемся по разным планам и совмещаем иногда только скоростную и скоростно-силовую работу. Саша готовится со спарринг-партнером Сергеем Турышевым, а всю организационно-административную работу взял на себя Егор Сорин — научный сотрудник нашей команды. Ребята примкнули к спринтерской группе во многом для того, чтобы уменьшить «бумажную» волокиту, связанную с выделением денежных средств на подготовку, но все норвежцы очень опасаются, что из этого сотрудничества может что-то получиться...

Что я могу сказать? Правильно — пусть боятся! (смеется)

 

ЖИЗНЬ ВНЕ СПОРТА

— После Олимпиады ты стал мужем и отцом — что в тебе изменилось?

— Я стал более ответственным и ориентированным на семейные ценности. И теперь я совершенно по-другому отношусь к детям — раньше я их вообще не замечал. Когда мне предлагали подержать ребенка, я обычно отвечал: «Будут свои дети — тогда и буду нянчиться». До рождения Вероники меня редко можно было застать играющим даже с родными племянниками, но теперь я вошел в роль отца — заниматься дочкой мне доставляет удовольствие. Если надо — кому угодно помогу, в любом вопросе проконсультирую, я ведь на себе все уже хорошенько прочувствовал.

Могу сказать, что самое глубокое чувство — это чувство ответственности за судьбу своего ребенка, ведь от того, как ты его воспитаешь, какие черты характера и нравственные ценности привьешь, зависит его будущее...

Недавно были с Юлей в ресторане, Вероника стала играть с другими детьми, и я обратил внимание, какие они избалованные, как они невоспитанно себя ведут — по отношению ко взрослым и к другим детям, которые были с ними в игровом уголке. Я подумал: «Куда смотрят родители?!» Не выдержал, подошел к детям и сделал замечание, поговорил с ними, попробовал объяснить все доступным языком... Раньше я и подумать не мог, что буду этим заниматься, а сейчас в голове все как будто перевернулось: на них ведь смотрит моя дочь, и они могут показать ей неправильный пример! С рождением ребенка жизнь обретает четкий смысл, это намного важнее, чем спорт — это вечная ценность.

 

— Будни стали ярче, но в то же время насыщеннее и тяжелее?

— Какое-то время, когда мы все еще были беззаботными, а Леша Петухов уже воспитывал ребенка, мы часто троллили его — ну что, мол, как провел отпуск? После весеннего отдыха хвастались перед ним фотографиями с пляжей, аквапарков, ресторанов, аттракционов, дискотек, а он показывал нам фотографии из песочницы. А когда у меня родилась дочь, Леша припомнил те приколы: «Ну что, — говорит, — теперь я от тебя жду фотографий из песочницы» (смеется). Так и есть, но я даже и не думаю расстраиваться — это то, к чему рано или поздно должен прийти каждый.

Да, стало больше забот. Теперь, когда приходишь с тренировки или приезжаешь со сбора, уже не отлежишься на диване перед телевизором. Я ведь не могу прийти домой и не участвовать в процессе ухода и воспитания — мы с женой должны обязательно помогать и заботиться друг о друге. Теперь я понимаю, почему тренерский штаб не разрешает спортсменам приезжать на сборы вместе с семьями. Все-таки во время серьезной работы должно быть полноценное восстановление и полная концентрация на тренировочном процессе... С маленьким ребенком этого добиться практически невозможно.

У нас уже был однажды опыт, когда семья приехала ко мне на сбор в Давос. Изначально мы планировали, что я пробегу этап Кубка мира, и мы останемся с командой в Швейцарии, чтобы провести полноценный тренировочный сбор перед следующим спринтерским этапом, но в связи с отсутствием снега в Ла Клюза французский этап отменили, и все команды остались на еще один уикенд в Давосе. В результате в программе этапа Кубка мира снова появился спринт, и надо мной повис груз ответственности... Как можно думать о семье, когда через несколько дней надо бежать гонку? Распыляться — очень тяжело... Приходилось изворачиваться, иногда переселяться в соседнюю комнату — благо она была свободна — но, как ни странно, вторую гонку в Давосе я пробежал лучше, чем первую (смеется).

— Вы с Юлей назвали дочь Вероникой — кто выбирал имя?

— Имя выбирали вместе, но первым предложил я (улыбается). Имя красивое, христианское и соответствует церковному календарю. Юле имя Вероника тоже очень понравилось — так и решили единогласно.

— Уже крестили?

— Пока нет — никак не можем найти крестную маму. Крестный папа уже заждался (улыбается).

— Какие у Вероники первые спортивные успехи?

— Вероника уже хорошо ходит и бегает — первые шаги она сделала еще в 11 месяцев, потом был небольшой перерыв, а в год и месяц сразу побежала (улыбается). Хорошо, что папа спортсмен — за ней уже так просто не угнаться!

— С началом семейной жизни стало сложнее сосредотачиваться на спортивных результатах?

— Конечно, теперь у меня в голове не только спорт, но я уверен, что это не окажет негативного влияния на мои результаты. Семья мотивирует еще больше и дает стимул добиваться успеха — теперь не только для себя, но для своих родных и близких.

В качестве иллюстрации приведу очень показательный пример... Когда я позвонил жене из Фалуна после того, как занял досадное четвертое место в индивидуальном спринте, Юля мне сказала: «Доченька очень хочет, чтобы ты привез ей „снежинку“». Эти слова оказали на меня такое сильное воздействие, что, когда в один из самых сложных моментов командного спринта я чуть было не дал слабину, сразу же вспомнил слова жены, представил, как дочь ждет папу с медалью, и у меня проснулось второе дыхание. Ради того, чтобы привезти «снежинку» для Вероники, я был готов сделать все что угодно — и у меня получилось!

— В этом году тебе исполнилось 30 лет — насколько долго планируешь еще выступать в большом спорте? Поддерживает ли тебя семья с точки зрения продолжения спортивной карьеры?

— В семье у нас полное взаимопонимание — Юля только иногда спрашивает меня, до какого года я планирую выступать. С Олимпийскими играми в Корее я точно связываю большие надежды, а дальше — посмотрим... Думаю, что 2019 год — вполне реально... После чемпионата мира-2019, наверное, нужно будет заканчивать. Еще один олимпийский цикл я не «потяну».

А вообще все эти планы — дело неблагодарное. Спорт очень непредсказуем, поэтому тяжело далеко загадывать, как все сложится. Я уверен, что, пока есть результат, надо выступать дальше, а когда его не будет, то не надо биться головой об стенку — лучше дать дорогу молодым.

— Думал ли когда-нибудь, что будет дальше после спорта?

— У меня накоплен огромный опыт в спорте — знания, связи, знакомства — и есть большое желание поделиться опытом с остальными... Я хочу остаться в спортивной сфере и продолжать заниматься своим любимым делом — возможно, в качестве тренера... Поживем — увидим.

Беседовал Андрей АРИХ,
июль 2015 г.

ГЕОМЕТРИЯ

 

...Мы покупаем съёмку для журнала у лучших фотоагентств мира: Reuters, EPA, France-Presse, NordicFocus, ИТАР-ТАСС... Я очень люблю копаться в этих архивах — порой среди просматриваемых снимков обнаруживаются настоящие шедевры, которыми так хочется потом поделиться с вами. Иногда эти шедевры никак не связаны с миром лыжных гонок, но ведь от этого они не перестают быть шедеврами, правда? Перед вами как раз такой случай.

Это снимок шведского фотографа Кая Фаффенбаха (Kai Pfaffenbach), работавшего в Фалуне на Reuters.

Чтобы вы знали: фотографам, работающим на Reuters, категорически запрещено проводить какие-то манипуляции со снимками, им нельзя осветлять или затемнять что-то в кадре, равно как нельзя изменять что-то в своих работах с помощью специальных компьютерных программ. Единственное, на что они имеют право — менять настройки на фотокамере и кадрировать снимки. Так что мы с вами в данном случае имеем дело с чистым светом, честной работой.

Как видите, фотограф нашёл точку, с которой видно, как пролетают лыжники на фоне окон судейской будки. Ему нужно было поймать момент, когда лыжник закроет минимальное количество лиц в этих окнах, но при этом он (лыжник) должен был целиком уместиться в кадре и оказаться размазанным, размытым, чтобы обозначить скорость, динамику, с которыми он пролетает мимо этих окон. Наверное, Кай Фаффенбах специально поставил на камере не очень большую выдержку — ровно такую, при которой статичные лица судей оставались чёткими, а быстро пролетающий в кадре лыжник успевал «размазаться» по кадру. Уверен — фотограф сделал в этом месте не один десяток, а быть может, и не одну сотню дублей, прежде чем сумел зафиксировать это мгновение.

Не знаю, как вы, а я могу бесконечно рассматривать этот снимок. Пронзительный чёрный фон, чётко выстроенная диагональ ярких прямоугольников окон, абсолютная чёткость, абсолютная резкость лиц судей и... Стремительный человек-комета, пролетающий мимо них в строго горизонтальной плоскости...

Иван ИСАЕВ