Анна Булыгина: А счастье было так возможно...

Опубликовано: Журнал №50

Что может быть обиднее четвёртого места — деревянной медали? Наверное, то, что произошло в Ванкувере с Анной Булыгиной: уйдя лидером в спринте после второй стрельбы, эта скоростная спортсменка непостижимым образом проиграла на финише 1.2 секунды... третьему месту. 12 секунд до «золота», которое было совсем близко, и меньше двух — до олимпийской «бронзы». А ведь Анна всегда относилась к биатлонистам-«бегункам»: отстрелять чисто для неё — удача, проиграть ходом полминуты на 2.5 км — невероятно, немыслимо!

Поначалу Аня не сильно расстроилась: её результат был лучшим в команде, а впереди — вся олимпийская программа... Но дальше дела шли всё хуже и хуже: в гонке преследования она финишировала шестой, в масс-старте допустила восемь промахов и заняла последнее, 30 место. И вот, Анне Булыгиной не нашлось места в олимпийской эстафете...

Евгений Устюгов, занявший четвертое место в индивидуальной гонке, стал чемпионом в масс-старте и бронзовым призёром — в эстафете. Ольга Медведцева, не попавшая на пьедестал в гонке с общего старта, в эстафете взяла своё «золото». И только Анне Булыгиной так и не удалось завоевать в Ванкувере вожделенную награду.

— Аня, какой представлялась вам Олимпиада до того, как вы на неё попали? Как человеку, который на ней никогда не был, но в то же время хорошо знает спорт? Какие ожидания были от Олимпийских игр?

— Представления какие могли быть? То, что я видела по телевизору — трансляции с Олимпийских игр. Единственное у меня было впечатление, что это праздник. Что это — мир, дружба, объединение людей. Вся атмосфера, мне казалось, такая дружественная, радостная, веселая... Праздничное всё такое должно быть, яркое. А так, конечно, я понимала, что это те же самые соревнования, как, может быть, чемпионат мира. Только, мне казалось, что там все будет более красочно. 

— И что вы подумали, когда приехали туда, увидели? Что понравилось, не понравилось? Какое первое впечатление от стадиона, города? 

— У меня это не было первое впечатление, ведь мы уже были в Уистлере на предолимпийской неделе год назад. Единственное, что было для меня новым — олимпийская деревня. Я действительно ее впервые увидела. Это такое необычное явление. Деревня — обособленный участок, скажем так. Как какая-то отдельная страна, в которой живут все самые известные, звёздные спортсмены... Все так здорово, добродушно... Приветливые люди, организация, волонтеры. Казалось, туда заходишь — и там другие законы.

А так... Особых сюрпризов для меня не было. На стадионе, на трассе по сравнению с предолимпийской неделей ничего не поменялось.

— В интервью после Игр вы много говорили о психологической нагрузке, о давлении. Когда на Олимпиаде в первый раз это почувствовали?

— Я всегда это чувствую. Перед любым стартом. Всегда ведь есть какая-то задача, цель, а значит и волнение. Если конкретно говорить об олимпийской психологической нагрузке, то, конечно, перед первым стартом она уже у меня была.

— И тем не менее спринтерскую гонку вы прошли с двумя нулями. Значит, волнение не помешало собраться на рубеже?

— Ветром надуло (улыбается). Я все-таки иногда умею собраться.

— После финиша, когда увидели... Знали же, наверное, что идете лидером? Вам об этом говорили по трассе?

— Да.

— После финиша вы в интервью Марии Байдиной сказали, что собой довольны, что для первой гонки на Играх четвертый результат, лучший из нашей команды — это для дебютантки хорошо. А в последующих интервью уже чувствовалось, что вы сильно расстроены. Сразу после финиша не было такого чувства?

— Сразу после финиша ведь почти ничего не осознаешь. Я шла по трассе и слышала, что иду лидером. Потом стали говорить, что теряю преимущество, отстаю. Шла и шла, что могла, то и показывала. Финишировала. Я понимала, что четвертый — это неплохой, хороший результат для меня. Ведь это была моя первая в жизни гонка на Олимпиаде.

Но потом, в ходе анализа, когда мне уже цифры показали, я увидела, что проиграла на последнем круге очень много... В связи с этим, конечно, мне пришлось испытать стресс. 

— В процессе этого анализа как-то сформулировали для себя — что случилось? 

— Нет.

— И чувствовали себя, как обычно, и лыжи нормально работали? В процессе не было чувства, что что-то не так? 

— Нет, я не совсем обыкновенно себя чувствовала. Тем не менее даже чувствуя себя необыкновенно, я никогда не проигрывала столько на последнем круге. Поэтому я не знаю, в чем причина. Было тяжело. Но ведь на трассе каждый день бывает тяжело. И приходится терпеть и выкладываться. Но о таком проигрыше я никогда и не подозревала. И сейчас не понимаю, откуда он взялся. Этого, в принципе, не должно было быть. Но оно есть, оно случилось. Всё случилось, а потом прошло. И всё. Так я расцениваю. И перемывать эту тему мне больше не хочется. 

— А вообще вы склонны «пережёвывать», «перемывать» свои неудачи? Или легко можете закрыть дверь в прошлое и пойти дальше? 

— Я склонна пережёвывать. Но я дома уже все пережевала. Я очень много переживала. Поэтому не хочется к этому разговору возвращаться. Легче мне от этого не станет. 

— Когда не получается что-то в гонке, то после финиша что для вас лучше — чтобы вас оставили в покое, не трогали? Или, наоборот, поговорили с вами — и станет легче?

— В смысле интервью? Даже не знаю. А в целом, я сама себя поддержу, разложу свое выступление, свою форму и все остальное. Приятно, может быть, услышать какие-то слова поддержки...

— Поддержку болельщиков чувствуете? 

— По-разному бывает. Основной источник, откуда мы узнаём мнение болельщиков — это Интернет. А что такое Интернет, вы сами знаете. Очень часто о твоём выступлении судят люди, которые тебя в принципе не понимают, не понимают, что такое биатлон и что такое спорт. Иногда болельщики, увидевшие что-то по телевизору или прочитавшие в Интернете, начинают потом советовать что-то, а на самом деле они порой — так далеки... Поэтому я Интернет почти не читаю. Даже тренеры порой не знают, как твое выступление объяснить — люди, которые круглый год постоянно с тобой, которые были на гонке, видели все... А тут вдруг человек, который посмотрел что-то по телевизору, начинает тебе что-то такое рассказывать, советовать... Становится сначала смешно, а потом грустно. 

— Я вспоминаю, как в Уфе мы были на летнем чемпионате России, а вы после травмы пропустили целое лето и в сентябре только-только начинали потихоньку кататься классикой. Вы тогда сказали что-то вроде: «Валится то одно, то другое, пойти, что ли, застрелиться?». Но сказали как-то с юмором. И я подумала: «Девушка какая сильная. Настоящий бойцовский характер». 

— Это был тяжелый период. Тогда и я чувствовала в себе этот бойцовский характер. Сейчас мне кажется, что когда очень много происходит переломов и всяких бед, неприятных моментов, карабкаешься, карабкаешься, а потом в какой-то момент просто «ломаешься». Я иногда вспоминаю то время. Может быть, действительно было больше этой прыти или, как сказать, упёртости. У меня ведь тогда сезон полностью вылетел с этой травмой. 

— В биатлоне часто травмируются? 

— Не знаю, как часто. С боксом сравнить, или с чем? Просто, если с каким-то экстремальным видом спорта сравнивать, то, может быть, и реже. Но на профессиональном уровне любой вид спорта становится травмоопасным.

— Когда в Ванкувере тренеры сказали, что вам не бежать в эстафете?

— После масс-старта.

— Было грустно? 

— Ну, ещё бы. 

— А когда девчонки выиграли, что вы почувствовали? 

— Конечно, я за них радовалась. Они это заслужили. 

— Одно другому не мешало? 

— ...Не знаю. Сложный вопрос. У любого человека, наверное, есть чувство неудовлетворенности, чувство обиды или горечи от поражения. И, с другой стороны — чувство радости. Просто у кого-то оно больше, у кого-то меньше. Я не хочу сказать, что не рада была за девочек, но у меня было свое горе, если говорить конкретно об Олимпиаде. Я, конечно, очень переживала. Что там говорить? Не укладываются, наверное, в одном человеке два таких чувства сразу. Тем не менее, я не скажу, что я не радовалась за них. Но что-то мне физически мешало полностью, на сто процентов переживать их радость. Было и радостно, и очень горько. Поэтому сложно сказать. 

— Сами в себе чувствовали силы выйти на эстафету? После масс-старта не было сомнений? 

— Были. Сомневалась. Может быть, я такой человек. Мне кажется, вообще мало таких людей, которые до конца уверены в себе, особенно в биатлоне. Просто когда еще со стороны начинается некое давление... Не давление, а внушение. Допустим, ты не попадаешь несколько дней, не стреляешь, а тебе говорят: «Проблемы со стрельбой». Это в голове откладывается, и всё — становится ещё меньше уверенности. 

— Тренеры как-то стараются это снять? Говорят «Ты умеешь стрелять»? Вы же стреляете на тренировках? Можете пройти пять-десять рубежей подряд без промахов? 

— Нет. Тренеры действительно советуют нам поменьше читать Интернет, но это же не снятие стресса. Любой взрослый человек и сам понимает, что, не читая Интернет, ты избежишь лишнего негатива. А еще какие-то способы я лично не чувствовала на себе. 

— А есть ли какая-то статистика стрельбы спортсменок на тренировках и в гонках? Ну, например, что у вас на тренировках такой-то процент попадания, в гонках — такой-то? 

— Нет. Такой статистики нет, насколько я знаю. Но я понимаю ваш намёк, что это психологический настрой или какое-то внутреннее волнение мешает в гонке. Это не обязательно. Бывает, что тренировка тяжелая, или тебя ноги просто не держат, либо состояние какое-то не очень хорошее, акклиматизация, или сказывается нагрузка предыдущего дня, и тогда ты не можешь стрелять. Еще хуже стреляешь, чем в гонке.

Всегда может так случиться, что на гонке тебе легче стрелять, чем на тренировке. То есть, разница, конечно, есть — во внутреннем состоянии. Но она не всегда четко отражается на стрельбе в худшую сторону. Бывает так, что стоишь, стреляешь, и всё ок. Бывает, что трясет. Вообще, много факторов различных. Стрельба — это... Это вообще что-то особое. 

— Чего бы хотелось от будущего в биатлоне, просто так, для самой себя? 

— Хотелось бы попадать в черненькое. Всегда. Для начала (смеётся). 

— Неплохо для начала. А таких мыслей: «Хочу в Хантах выиграть всё «золото», или хочу в Сочи быть лидером команды и, опять же, выиграть всё «золото» — нет? 

— Если будешь всегда попадать в черненькое, будешь и в Хантах выигрывать, и в Сочи выигрывать. Одно из другого вытекает. На самом деле, это глобально очень. Так что, если кому-то кажется, что такая мечта недостаточно глобальна и амбициозна, то зря (смеется). Попадать «в черненькое» — это гораздо глобальней, чем и Ханты, и Сочи, и все Ванкуверы на свете.

Главное, не зацикливаться на этом...

Беседовала Елена КОПЫЛОВА,
30 марта, Уват