Ольга Завьялова: Села на первый спуск, и меня как стали стороной обходить - чувствую: "Всё! Приехала!"

Опубликовано: Журнал №50

Первый этап женской эстафетной гонки 4х5км на Олимпийских играх в Ванкувере за нашу команду бежала опытнейшая Ольга Завьялова — двукратная чемпионка мира и участница пяти Олимпиад. Предлагаем вашему вниманию эксклюзивное интервью Ольги нашему журналу, посвященное итогам Игр.

— В скольких Олимпиадах вам довелось участвовать?

— Не помню уже, так много их было (смеется). На самом деле, я была на пяти Олимпиадах: в Альбервилле-1992, Лиллехаммере-1994, Солт-Лэйк-Сити-2002, Турине-2006 и Ванкувере-2010. Олимпиаду в Нагано я пропустила.

— Чем Олимпийские игры в Ванкувере отличались от предыдущих, на которых вы были?

— Во-первых, в Ванкувер я поехала уже в зрелом возрасте, а это уже и впечатления совсем другие, и смотришь на всё по-другому, и переживаний меньше. Переживания есть, конечно, но уже не так трясешься перед стартами, как раньше. Уже нет такого волнения, как было, например, в 2002 году, ведь именно тогда я первый раз стартовала на Играх, до этого на две Олимпиады съездила запасной.

Во-вторых, всё время ощущалось давление, что «надо», «надо»! Я старалась поменьше залезать в Интернет, но даже и от руководства чувствовалось это.

— Неужели на предыдущих Играх было «не надо»?

— Конечно, спортсмен настраивает себя на старт, но я имею в виду именно повышенное внимание к Олимпийским играм со стороны общественности. В Турине это уже начиналось, а в Ванкувере я ощутила это по полной. Возможно, это связано с развитием средств массовой информации и с тем, что Интернет прочно вошел в нашу жизнь, информация, мнения людей стали более доступны, ощутимы.

— Какие были условия проживания? 

— Хорошие условия были. Понравилось то, что была одна деревня, где жили все спортсмены, потому что, например, в Солт-Лэйке мы жили как-то отдельно. Тут же всё было хорошо организовано за исключением, наверное, питания. Питание мне не понравилось. Трасса была, в общем-то, недалеко — 30 минут это немного. Хотя и тут иногда были сбои, потому что на вторую тренировку автобусы не всегда ходили. 

— Александр Легков рассказал, что когда он пожаловался на питание, ему предоставили отдельное меню в другом месте... 

— Да, действительно, почти вся наша команда питалась в восстановительном центре. Мы туда ездили ещё на массаж, в баню. А ребята, я знаю, и на обед, и на ужин там пропадали (улыбается). 

— А Николай Морилов рассказал, что ел в МакДональдсе...

— Я тоже иногда ходила. Питание в столовой было однообразное, и иногда сидишь, думаешь: «В МакДональдс что ли сходить?» (улыбается) 

— Как сложился подготовительный сезон? 

— Как всегда в год Олимпиады настрой на тренировки совершенно другой, абсолютно не такой, как даже перед чемпионатом мира. Ведь перед Саппоро, например, я всё лето, можно сказать, дурака отваляла. А сейчас я уже с начала лета начала очень серьезно тренироваться. И думаю, что моей самой главной ошибкой было то, что при высоких объемах был взвинчен тренировочный темп. Думаю, это сказалось на результатах зимой, и, честно говоря, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что надо было совсем по-другому тренироваться. Если я чего-то хотела добиться на Играх, надо было полностью уходить на индивидуальную подготовку. 

— А вы готовились со сборной командой? Тренировались у Смирнова?

— Да. 

— А разве в сборной нет контроля? Почему тренер не следил, что вы завышаете тренировочную интенсивность? 

— Нет, в принципе, я сама виновата. Он разрешал мне готовиться самостоятельно и делать совершенно другие тренировки, но я сама хотела тренироваться с командой. И я готовилась практически по одному плану со всеми весь подготовительный период. Уже в соревновательный период я стала сама тренироваться, а всё лето ездила со сборной. Так что не считаю правильным сейчас всё валить на тренера, надо было самой тогда думать.

— В начале зимы, помню, вы уехали с этапов Кубка мира в Сыктывкар. С чем это было связано? 

— Снег прошел у меня очень хорошо, и на первых контрольных я выглядела отлично. Но начались первые этапы — и всё! Я занимаю какие-то непонятные места. Для меня это было просто шоком. Думаю, если так и дальше пойдет, то могу и на Олимпиаду не попасть. А следующий сбор у нас был запланирован в горах, в Давосе. Я чувствую, что у меня разгона нет, и надо ехать не в горы, а на равнину и там разгоняться. Так как Красногорская гонка была отборочной, то мне на ней надо было выступить хорошо, а я чувствовала, что если поеду в горы, то не подойду к ней, и я приняла решение поехать в Сыктывкар. Там, на равнине, я старалась сделать как можно больше скоростной работы. Думаю, что поступила правильно. Конечно, если бы я точно знала, что при любых обстоятельствах поеду на Олимпийские игры, то поехала бы с командой в Давос. У меня такой организм, что я никогда быстро не разгоняюсь, набираю ход к середине сезона. 

— Не помешали ли вам морозы? 

— Нет, я сделала всю работу, которую хотела, и на Красногорской гонке показала хороший результат. Потом я поехала на Тур де Ски. Старты нужны были, и не знаю, в чем тут была ошибка. Возможно, надо было после Тура немножко отдохнуть, потом ненадолго съездить в горы, спуститься на равнину и уже на равнине опять начать проводить скоростную работу. А мы, наверное, в горах немного пересидели, и погодные условия были не очень хорошие, поэтому необходимую скоростную работу я сделать не смогла. Мне нужна была скорость, а я не чувствовала скорости по дистанции. 

— А не думали в тот момент не ехать в Тауплиц-Альм? 

— Не думала. Туда жестко поехали только те, кто отобрался (четыре человека). Это было, так сказать, привилегией (улыбается). С другой стороны, я смотрю на иностранных спортсменок — они через какую-то неделю уже спокойно выступали на этапах Кубка мира, и им это не мешало. Может, надо было и возраст мой как-то учитывать. 

— Под чьим руководством готовились в Тауплиц-Альме? 

— Я тренировалась со всеми под руководством Смирнова. Хотя некоторые тренировки я делала отдельно. 

— Какое самочувствие было, когда приехали на Олимпиаду? 

— Перед Олимпиадой был еще этап Кубка мира в Кэнморе. Опять же на него обязательно надо было ехать, а для нас это были как раз самые тяжелые дни реакклиматизации после Тауплиц-Альма. И если бы только одна высотная акклиматизация — это еще ничего, но когда на это накладывается еще акклиматизация временная, тогда вообще очень трудно становится. И я тогда не врала, мне действительно было очень плохо, очень тяжело — я как в космосе там ходила. Меня заставляли бежать, но я сумела отказаться, к счастью.

Потом мы переехали в Ванкувер, и там, кстати, самочувствие было нормальное. Но не хватало основного: скорости. То есть выносливость была, но она была медленная.

— Вы уже понимали, на что рассчитываете на Играх?

— Да, я понимала, что ни на что не рассчитываю. Быть в «десятке» при том состоянии уже было бы хорошим результатом. Вот я и позанимала свои двенадцатые места. А перед «тридцаткой» нам устроили собрание, на котором Чарковский стал решать организационные вопросы. Представьте, идёт Олимпиада, а спортсменки вместо того, чтобы настраиваться на гонку, занимаются оргвопросами, решают, кто поедет на этапы Кубка мира. Я к тому времени заболевала, на «тридцатку» выходила с насморком, с больным горлом. Чарковский меня спрашивает: «На этапы поедешь?» Я говорю: «Не знаю». А до этого я не хотела ехать, потому что мама у меня сидела с ребенком, и, конечно, ей было трудно. И Чарковский за это зацепился и стал меня ругать: «Вот, ты уже заранее так решила! Ты придумываешь, что ты больная, а на самом деле просто не хочешь ехать». Да ещё в таком тоне он это высказал, наорал, естественно. Мысли после собрания, конечно, были уже не о гонке. Я понимаю, что я спортсменка опытная, не должна на такие вещи обращать внимание, но все равно, пока идет Олимпиада, не надо спортсменам делать подобные замечания, орать на них. Не имел он права это делать! Президент тоже меня не поддержал, и на «тридцатку» я уже выходила с таким настроем, мол, «как пробегу, так и пробегу». Я понимаю, что так нельзя, но ничего не могла с собой поделать. В любом случае, выше десятого места я бы вряд ли поднялась. 

— Что, по вашему мнению, не сложилось в эстафете? 

— Погода была сложная. Я пошла на разминку, а когда вернулась за лыжами, чувствую, что народ суетится. Мне говорят: «У тебя готовы две пары — иди, всё нормально». Я попробовала лыжи, и чувствую, что они потирают об снег, не едут. Гляжу, народ суетится, не знает, что делать, чем мазать. У нас один из смазчиков, Олег Кочетков, ушел на трассу пробовать варианты и сказал, чтобы мне одну пару оставили чистой, не мазали. А мне в суете этой олимпийской намазали обе пары, пустую не оставили, а вариант этот не работает: держали лыжи отлично, но не ехали абсолютно. Я первый подъем забежала, села на спуск, и меня как стали все стороной обходить — чувствую: «Всё! Приехала!». Я реально могла побороться, самочувствие было просто отличное, в тройке была бы железно, но вот такая ситуация сложилась. Второй этап тоже не успели переделать. Кочетков нашел вариант, но было уже поздно. 

— Что было после Олимпиады? Поехали домой? 

— Нет, поехала на этапы. Хотя нам и грозили, что, мол, зарплату не получим, но мне уже было всё равно. Когда я пробежала «тридцатку» больной, решила, что посмотрю, что будет дальше по самочувствию. Дело в том, что я лечилась, не запускала это дело, и температура, слава богу, не вылезла. Тогда я решила все-таки добегать этот сезон чисто для себя, я тогда уже приняла решение об окончании карьеры. И мама мне сказала, что еще немного посидит с ребенком. Так что я только из-за этого поехала, а не потому, что мне чем-то там пригрозили. Самочувствие хорошее было, видимо, постепенно разбегалась. Немножко не везло, правда, в некоторых гонках опять же с лыжами не очень было.

— Сейчас вы продолжаете тренироваться. Если по результатам будете попадать в команду, поедете на чемпионат мира в Холменколлен? 

— Не знаю. Я для себя решила постепенно снижать объем тренировок. Выполню половину того объема, который был в прошлом году, а там посмотрим (улыбается). 

Беседовал Андрей КРАСНОВ,
Крым, Морское, июнь 2010