Николай Морилов: Не помню, как бежал последние метры

Опубликовано: Журнал №50

Со всех крупнейших соревнований, в которых участвовал Николай Морилов, он возвращался с медалью. В Саппоро в паре с Василием Рочевым он взял «серебро» в спринтерской эстафете, в Либереце — «бронзу», но уже в индивидуальном спринте. Не изменил традиции Николай и в Ванкувере, завоевав в паре с Алексеем Петуховым бронзовую медаль в спринтерской эстафете свободным стилем.

— Какие впечатления остались от ваших первых Олимпийских игр?

— Запомнилась, прежде всего, обстановка, которая там была. Хотя сейчас уже начался новый сезон, и немножко по-другому смотришь на прошедшие события, решаешь другие задачи. Конечно, ощущалось напряжение, причем, абсолютно не такое, как на этапах Кубка мира или на чемпионатах мира — там всё гораздо спокойней, по крайней мере, для меня. Также очень впечатляет глобальная организация всего мероприятия: столько спортсменов, и все в одном месте, пусть даже и разделенные на две деревни. Ребята со всего мира соревнуются в разных видах спорта. То есть это несравнимо ни с какими из тех соревнований, в которых мне доводилось участвовать. Это что-то особенное и запоминающееся в жизни.

— В каких условиях вы жили на Олимпиаде?

— Мы жили в олимпийской деревне, которая находилась в 120 км от Ванкувера, в городе Уистлер. Она была расположена в лесу, и до трассы надо было ехать 20 минут на автобусе. Правда, с прохождением всех кордонов безопасности путь занимал где-то 40–45 минут. Дома в деревне были двухэтажные, то есть эта была деревня в буквальном смысле слова. В ней был огромнейший шатер-ресторан, в котором были представлены все континентальные кухни, даже МакДональдс был. Были игровые комнаты, но нам, правда, было не до них (улыбается). Был медицинский центр, куда можно было обратиться в любое время дня и ночи.

— Неужели кто-то из спортсменов ходил в МакДональдс?

— Честно говоря, питание там было не на самом высшем уровне, поэтому кое-что приходилось иногда брать и в МакДональдсе.

— Удалось посмотреть город?

— Да, с самого начала мы изучили Уистлер. На второй день после нашего приезда там проходила церемония передачи олимпийского огня — последняя перед церемонией зажжения. На ней мы были всей спринтерской группой. Потом мы в основном тренировались, готовились к гонкам, а после того как пробежали, у нас с Алексеем Петуховым появилось свободное время, и мы съездили в Ванкувер. Там, конечно, посмотрели, что такое русский дом, пообщались со всеми, посмотрели хоккей, когда наши проиграли канадцам, очень сильно расстроились и уехали обратно в Уистлер, где уже начали готовиться к весенним этапам Кубка мира.

— У дистанционщиков гонки были на протяжении всей Олимпиады с первого до последнего дня. Спринтерам в этом плане было полегче?

— Я бы не сказал, что это легче, потому что ожидание — это самое тяжелое, лучше действовать! Например, мне было немного легче, чем Алексею Петухову, потому что меня поставили на классический спринт, и я, пусть не совсем удачно, но опробовал свои силы. Так что мне психологически было немного легче пережить последние четыре дня перед спринтерской эстафетой.

— Как строилась подготовка к Играм?

— Планомерно. Мы планомерно и спокойно выполняли тренировочный план. По ходу сезона у нас были определенные контрольные точки, которые надо было пройти, и мы их проходили кто-то лучше, кто-то хуже. Но в целом Юрий Михайлович очень грамотно провел нас по сезону, за что ему огромное спасибо. Сначала мы запланировали спокойно отобраться на Олимпиаду, и у той четверки, которая вернулась оттуда с медалями, это получилось достаточно просто, может быть, за исключением Александра Панжинского. Отбор на Олимпиаду — это очень важная точка в сезоне, потому что если ты не прошел отбор, то и на Игры, к которым готовился весь год, ты уже не едешь. И причем пройти этот отбор надо с наименьшими потерями. Так мы и готовились планомерно: сначала подготовительный период без потерь, потом серия отборочных стартов и спокойная, без нервотрепки подготовка к самим Олимпийским играм. И всё это получилось замечательно.

— Это был ваш первый полноценный сезон с Юрием Михайловичем Каминским. Чем отличается подготовка у Каминского от подготовки у Бородавко?

— Они разные. Хорошие задумки есть у каждого, но методики тренировок у них различаются принципиально. У Юрия Викторовича подготовительная деятельность очень изматывающая. Летом из тебя выжимаются все соки, и если ты потом смог собраться зимой, то ты покажешь результат. У Юрия Михайловича методика построена на научной основе. Перед каждым сбором мы проходим обследование во ВНИИФКе, чтобы была обратная связь между спортсменом и тренером. В целом я бы сформулировал различия так: у Каминского — индивидуальный подход к каждому спортсмену, у Бородавко — общий шаблон, и если ты смог выдержать, то ты побежишь, а если нет, то до свидания. Он, в принципе, этого и не скрывает.

— Как для вас сложился индивидуальный спринт?

— Если сказать коротко, то не получилось. Трудно сказать, почему. Вроде бы я и готов был хорошо, но просто не получилось. Лыжи тоже были в порядке. Не знаю...

— Как оцениваете своё выступление в командном спринте?

— Конечно, я очень доволен «бронзой». Каждый раз, когда выходишь на старт, отдаешь все силы. Можно яростно бороться и получить первое место, а можно бороться не менее яростно и получить десятое место. Мы завоевали третье место, и я этим очень доволен. Выступление оцениваю на «хорошо». Конечно, может быть, это был не пик нашей формы, но, на самом деле, на Олимпиаде очень трудно показать именно пик. У кого это получается, тот, скорее всего, завоевывает «золото». К тому же это была моя первая Олимпиада, и волнение было очень сильное.

— Многие прогнозисты предсказывали вам с Алексеем Петуховым верную победу, основываясь на ваших сильнейших выступлениях на этапах Кубка мира...

— Наверное, те люди, которые делали прогноз, не совсем верно оценивали ситуацию. Например, если взять Дюссельдорф, то там равнина, городской спринт — это совершенно разные вещи по сравнению с Ванкувером. В Рыбинск же не приехали все сильнейшие, и к тому же там был наш русский снег — он не такой быстрый, немножко тормозит. Так что по этим двум нашим победам на этапах мирового Кубка какие-то выводы сделать было сложно. Можно было от нас ожидать и первого места, и третьего, и пятого.

— Можете вспомнить, как проходила эта гонка?

— Вспомнить могу, но некоторые фрагменты, где я работал на максимуме, выпали из памяти. Например, абсолютно не помню, как бежал последние метры перед тем, как передать эстафету. То есть себя-то я помню, а вот что происходило вокруг, нет. Когда бежал Алексей, я видел только его последние метры, потому что лежал на снегу без сил. Уже через некоторое время после того, как он финишировал, я еле-еле пришел к нему на финиш. Ну, а остальное всё помню.

Полуфинал мы опустим, это было достаточно легко. В финале мы шли отлично, как и было изначально задумано, экономили силы. Но перед уходом на мой последний этап произошел один эпизод — француз, шедший позади, сломал Алексею палку. Он потерял на этом совсем немного — наверное, полсекунды, два метра где-то. Но этих двух метров как раз и не хватило, чтобы я выехал впереди Петтерсена. А этот норвежец очень жестко бегает на лыжах, толкается — то есть довольно грубый парень, и в сезоне он не раз такое поведение демонстрировал. У него была хорошая траектория, и он меня очень сильно толкал, не пускал пройти вперед. Мне пришлось встать сзади, а я должен был выйти вперед на первом подъеме и очень сильно взвинтить скорость. А когда начался второй подъем, то там уже все шли на максимуме, а когда все идут на максимуме, догнать кого-то всегда очень и очень сложно. Наверное, то, что я не смог выйти вперед, и было моей самой главной ошибкой. Но ошибка — это тоже опыт и, надеюсь, в будущем этот опыт мне поможет.

Беседовал Андрей КРАСНОВ,

Москва, июнь 2010