Юрий Бородавко: «У каждого тренера свой путь»

Опубликовано: Журнал №50

Подопечные старшего тренера мужской дистанционной сборной Юрия Викторовича Бородавко были ближе учеников других тренеров-дистанционщиков к медалям Олимпийских игр, а Александр Легков и вовсе остановился в шаге от пьедестала. Выступление нашей мужской дистанционной сборной на Играх Юрий Викторович проанализировал для альбома «Ванкувер-2010».

— Юрий Викторович, поделитесь своими впечатлениями от Олимпийских игр в Ванкувере. Что больше всего запомнилось?

— Во-первых, это были самые нервные, самые трудные Олимпийские игры из тех, в которых я участвовал. Все прекрасно понимали, что лыжи — один из самых медалеёмких видов спорта, в котором нас просто обязывали выиграть наибольшее количество медалей. Это давление постоянно присутствовало. Во-вторых, те допинговые скандалы, которые разразились в российских лыжных гонках в последние годы, очень сильно давили. К нам было приковано самое серьезное внимание антидопинговых служб. Из 125 проб, которые были сделаны в олимпийской деревне, более 90 пришлось на лыжные гонки. Вплоть до того, что в семь утра в день гонки допинговые офицеры уже стояли возле комнаты спортсмена.

— Удалось ли почувствовать дух Олимпиады?

— К сожалению, как раз дух Олимпиады и не чувствовался. Это напряжение затмило абсолютно всё. И потом мы жили в олимпийской деревне, в которой хоть и были созданы хорошие условия для спортсменов, но которая также находилась на отдалении от самого Ванкувера. Именно в сам Ванкувер приезжало огромное количество болельщиков, именно там происходили главные события Олимпиады, и там, наверное, и можно было почувствовать дух Олимпийских игр. А в Уистлере была более камерная обстановка сродни той, что есть на этапах Кубка мира.

— Расскажите вкратце, как вы готовились к Олимпиаде? Что удалось, что нет?

— Олимпийские игры — это венец многолетней подготовки спортсменов. В предолимпийские годы мы проводили много экспериментов по заключительному этапу. Мы очень много дискутировали на тему, каким путем нам готовиться к Ванкуверу. Сами условия проведения соревнований накладывали ряд трудностей, как-то: временная адаптация, адаптация к высоте. Мы жили на высоте 600 метров, а гонки проходили на высоте 900 метров. Поэтому особенное значение в подготовке имел заключительный этап, и то, как мы его пройдем. Мы консультировались с тренерами, имевшими положительный опыт выступления за океаном. Прежде всего, это Виктор Александрович Иванов, но были и другие специалисты. На 90 процентов все высказанные мнения сводились к тому, что всю подготовку нужно проводить в Европе, в среднегорье, а на заключительный этап — временную адаптацию и снижение тренировочных нагрузок — ехать на место старта.

Эта линия была выдержана, однако среднегорный сбор в Тауплиц-Альме прошел не на самом высоком уровне — вмешались погодные условия. Из 19 дней, проведенных нами в этом месте, 14 дней шел снег, дул сильный ветер, была мягкая лыжня. Поэтому мы не смогли выполнить те задачи, которые поставили себе на этот сбор.

— А почему вы не могли переехать из Тауплиц-Альма в другое место?

— Это вопрос стоял, однако в это время по всей Европе идет пора зимних отпусков. На самом деле, центров, где можно провести качественную среднегорную подготовку, в Европе не так много, и все они уже были забиты. Мы звонили, узнавали, но свободных мест нигде не было, хотя нас и рады были бы принять. И ещё нас всё время останавливал прогноз погоды, который обещал перемену погоды со дня на день.

— Что бы вы ещё изменили, если бы у вас была такая возможность?

— Во-первых, отношение к спортсменам. Спортсмены — это самые главные люди, которые участвуют в этом спектакле. Их надо обязательно оградить от заболеваний, потому что любая болезнь вышибает спортсменов и вышибает надолго. И когда у нас на «Красногорской лыжне» люди начали болеть — это был первый звонок, чтобы принять самые жесткие меры и оградить наших лидеров от других больных спортсменов или обслуживающего персонала. Но они находились в команде, и это сразу повлекло цепную реакцию, итогом которой стала болезнь наших лидеров Легкова и Вылегжанина.

— Как вы настраивали спортсменов на гонки, как поддерживали их веру в себя после неудач?

— Это наша повседневная работа. С ребятами я работаю уже на протяжении девяти лет, поэтому слов утешения почти и не нужно было. Все всё прекрасно понимали: и почему так происходит, и в чем причина именно таких результатов. Особенно, конечно, переживал Саша Легков, потому что именно на него мы были вправе больше всех рассчитывать. Но в таком физическом состоянии — после двух болезней, с воспалением среднего уха — на Олимпийские игры не приезжают. А он проявил мужество и боролся, отдавая всего себя. Все: и спортсмены, и тренеры, и специалисты, как наши, так и зарубежные — видели, что он сделал всё, что мог. Но медалей не было, и это давило не только на спортсменов, но и на тренеров. Всё время была надежда, что и в эстафете, и на 50 км мы сможем что-то завоевать. Разговор шёл о том, что Олимпийские игры длинные, и пока есть гонка, всегда есть надежда.

— Раз уж речь зашла о Легкове, как вы считаете, правильно ли он поступил, пытаясь догнать Улссона, или надо было бороться за «серебро»?

— Я считаю, что Саша всё сделал правильно, поскольку, если бы он не сделал этот рывок в попытке догнать Улссона, то на финише он бы мог точно так же проиграть. Ведь с ним вместе шли очень сильные финишеры: и Нуртуг, и Ангерер, и Хеллнер. А по Саше было видно, что всё-таки той работы, которая не была сделана в Тауплиц-Альме, очень сильно не хватает. Мы планировали там делать взрывную работу, но на мягкой трассе это было практически невозможно, и как раз этого взрыва и не хватило Саше на финише. Он это знал, и поэтому у него оставался только один путь — пытаться оторваться за счет высокой среднедистанционной скорости и, в худшем случае, привезти с собой на финиш одного-двух гонщиков. Но этого сделать не получилось, потому что те снежные условия, которые были во время дуатлона, позволяли спортсменам, ехавшим сзади, постоянно накатывать. К тому же при выходе на финишную прямую Саша допустил очень серьезную тактическую ошибку. На последний поворот он пошел по малому радиусу, и этот самый крутой поворот он проходил на параллельных лыжах соскальзыванием, а те спортсмены, которые обыграли его, шли этот поворот по большому радиусу переступанием. Это привело к тому, что в небольшой подъем перед выходом на стадион Александр шел, толкаясь палками, а его соперники еще катились в стойке за счет более высокой инерции. И не рывком, а именно этой ошибкой на последнем повороте Саша лишил себя шансов на медаль, которые у него, без сомнения, были.

— Исходя из каких соображений вы формировали эстафетную четверку и распределяли этапы? В чем, на ваш взгляд, причина нашего поражения в эстафетной гонке?

— Приехав на Олимпийские игры и увидев состояние некоторых спортсменов, я сразу понял, что с эстафетой у нас будут серьезные проблемы. Почему? Потому что если среди спортсменов, которые хорошо бегут классическим ходом, у нас есть определенный выбор, то спортсменов, которые хорошо владеют коньковым ходом у нас всего два: Легков и Ширяев. И по состоянию Ширяева было видно, что в эстафете у нас дыра, которую надо каким-то образом латать. А имея в эстафете не одного, а двух слабых спортсменов, так как Николай Панкратов тоже был не в лучшем состоянии, мы эстафетную команду не отбирали из лучших, а просто набирали. Хорошо еще, что мы шестым дистанционщиком включили Петра Седова, который здорово поддержал сборную команду. И когда пришло время распределения спортсменов по этапам, самым главным принципом было максимально использовать своих лидеров, то есть поставить их на те этапы, где они могли принести максимальную пользу. Если говорить о Саше Легкове, то его мы пробовали на разных этапах, но максимальную пользу он всегда приносил на третьем этапе, где с самого начала очень высокая дистанционная скорость, и можно полностью отдать все силы. 

Ту же самую задачу я ставил перед Максимом Вылегжаниным на втором этапе — ведь второй и третий этап в эстафете ключевые. Я предложил поставить на четвертый этап Петра Седова, но бежать на Олимпийских играх последний этап для юниора психологически очень тяжело, и если бы, не дай бог, он проиграл или его бы обыграли где-то на финише, поскольку мы знаем, что финиш — это не Петино сильное качество, то мы могли бы просто сломать спортсмена. А это могло бы очень негативно повлиять на его дальнейшую спортивную судьбу. Поэтому после долгих совещаний с личным тренером спортсмена и с тренерами сборной мы решили, что состав надо перекраивать: Петра ставить на второй классический этап, а Вылегжанина на последний. Таким образом, мы своего лучшего классиста превратили в посредственного конькиста. Можно вспомнить, что на последнем этапе уже ничего не решалось, борьба в эстафете шла только на втором этапе Петра Седова, и Легков на третьем этапе отдал всё, что мог. Физическое состояние Панкратова не позволило ему продержаться с лидерами на стартовом отрезке, а на втором этапе Петр Седов мог только поддержать, а не отыграть отставание. На сегодняшний день он еще не набрал свои максимальные кондиции, и ему было очень трудно на равных бороться с такими спортсменами как Лукаш Бауэр. Кстати, чешская команда как раз и реализовала тот сценарий, который предполагал реализовать я. Вся команда была ровная, а один лидер смог зацепиться за головку, и конькистам оставалось только держаться. А у нас к третьему этапу уже был слишком большой отрыв, и что-то сделать на нем не представлялось возможным.

— После эстафеты Легков жаловался на то, что у него плохо ехали лыжи...

— На этих Олимпийских играх у нас часто были очень удачные варианты смазки, и эти варианты, которые хорошо себя зарекомендовали в спринтерских гонках, мы перенесли на эстафету. Но, к сожалению, именно эти варианты нас и подвели. До третьего километра, на первом круге дистанции, и это видно по результатам, лыжи у ребят работали превосходно, но буквально с начала второго круга лыжи просто вставали. Так что проблемы со скольжением в данном случае связаны с работой ускорителей, которые поначалу проявляли себя очень хорошо.

— Прокомментируйте, пожалуйста, выступления Нуртуга на этой Олимпиаде.

— Это спортсмен не случайный, еще в 2006 году он выиграл норвежский отбор на Олимпийские игры в дуатлоне, но, к сожалению, а к нашему счастью, норвежские тренеры не стали тогда привлекать его в состав команды. То есть, еще будучи юниором, он обыгрывал ведущих норвежских лыжников. Это говорит о том, что Петтер — спортсмен очень одаренный. За те четыре года, что прошли между Олимпийскими играми, каждый год он прибавлял. На этапах Кубка мира и чемпионатах мира он здорово проявлял себя как боец масс-стартов. Обладая прекрасными взрывными качествами, он может выдать их в самом конце гонки, когда все соперники находятся в определенной степени утомления. Единственным его слабым местом была невысокая среднедистанционная скорость, но в этом году Нуртуг подтянул и этот компонент, показав себя и классным дистанционщиком. При этом и феноменальные взрывные качества ему удалось сохранить. Наверное, это тот суперталант, что появляется раз в поколение, каким раньше был, например, Бьорн Дэли.

— Как удалось так ярко выступить на Олимпийских играх шведам?

— В каждой стране очень сильно готовятся к Олимпийским играм, и шведам это удалось лучше остальных. Причем, удалось всей команде. У них были хорошие исполнители, которые проявляли себя и на этапах Кубка мира, и на других стартах. Когда Хеллнер или Улссон были в хорошей форме, они одерживали яркие победы на этапах, отлично смотрелись в эстафетах, как в коньке, так и в классике, и было видно, что команда у шведов серьезная. Так что при хорошем психологическом настрое и грамотной подводке от них можно было ожидать тех выступлений, которые они продемонстрировали на Играх.

— Легкова и Вылегжанина, здорово выступавших на предновогодних этапах Кубка мира, подкосила болезнь. А почему тогда сбавила также блиставшая до Нового года Хазова?

— Ирине как одному из лидеров сборной на тот момент пошли навстречу, и вместо выступления на Тур де Ски она провела полноценный сбор в том же Тауплиц-Альме. Соответственно, у неё были те же самые проблемы с погодой, и после сбора она жаловалась, что ей не хватает резкости, взрывных качеств. В Рыбинске она выступила не очень удачно, зато в Кэнморе ей удалось провести хороший сбор при хорошей погоде, на жестких трассах. После этого сбора на этапе Кубка мира в Кэнморе она заняла высокое третье место, что говорит о том, что на Олимпийских играх она была потенциальным претендентом на медали. Но в психологическом плане Ира с собой не справилась. Волнение, вызванное чувством того, что она может выиграть, перехлестывало её, это было заметно. И именно это, к сожалению, отбросило её назад.

— Под вашим руководством прошла целая эпоха в российских лыжных гонках. Можете ли подвести её итог?

— Прежде всего, хочу сказать, что у большинства спортсменов, которые тренировались под моим руководством, были периоды очень ярких выступлений. Если посмотреть, каждый из моих спортсменов был на самом верху. Вася Рочев за то недолгое время, что со мной тренировался, стал чемпионом мира в спринте, призером чемпионатов мира и Олимпийских игр, на этапах Кубка мира были и победы, и достаточно большое количество призовых мест. Женя Дементьев выиграл «золото» и «серебро» Олимпийских игр, призовые места на чемпионатах мира в эстафетных гонках. Саша Легков по потенциалу стоит наравне с сильнейшими спортсменами мира, но ему постоянно не везет, не может он себя реализовать, хотя Александр мог взять личную медаль и в Саппоро, и в Либереце, и в Ванкувере. На этапах Кубка мира он выступает довольно ярко, был серебряным призером Тур де Ски. Иван Алыпов стал многократным призером этапов Кубка мира, призером Олимпийских игр. Медали чемпионатов мира завоевывали и Панкратов с Мориловым, и Вылегжанин.

К сожалению, многим не хватало стабильности, были достаточно серьезные спады, связанные с поиском новых тренировочных методик. Дойдя до определенного уровня, я увидел, что та нагрузка, которая дается спортсменам, уже предельная, и не всегда они способны её выдерживать. Приходилось искать, но то новое не всегда было положительным, несущим развитие, а иногда негативно сказывалось на результатах. В один из годов — 2008-й — перед нами была поставлена задача принять участие во всех без исключения этапах Кубка мира. Это был, несмотря на отсутствие чемпионата мира или Олимпиады, очень тяжелый сезон. Мы в полной мере испытали на себе всю тяжесть этапов Кубка мира, постоянных переездов, соревнований. Тренироваться было совершенно некогда и, начиная со второй половины сезона, спортсмены просто «вывалились» — результаты были плачевными: кто-то заболел, у кого-то обострились травмы. Причин много, и не всегда они кроются только в тренере. Спортивный век короток, и любая неудача в каком-то из сезонов очень больно бьет по спортсмену, оставляет негативный след. И если год прошел без побед, успехов, то спортсмен начинает психологически ломаться, начинаются какие-то метания, и не всегда это приводит к хорошему. Но повторюсь, 90% из тех ребят, с кем я пришел из юниоров, достигли вершин в спорте.

— Что можете пожелать тем людям, которые будут у руля сборной после вас?

— Здесь очень сложно что-то советовать, потому что каждый тренер старается идти своей дорогой. Мой пройденный путь — это мой путь, это тренировочное направление, которое избрал я. Каждый следующий тренер приходит со своими желаниями, своими амбициями. Хотелось бы, чтобы каждый тренер реализовал себя в результатах своих воспитанников.

— По прошествии лет у вас сформировался взгляд на оптимальную систему отбора в сборную команду?

— В сборной должны быть все сильнейшие. Можно, как некоторые тренеры предлагают, вообще не создавать сборных команд, тренироваться отдельно, но проводить установочные сборы. Приехали на тестовые соревнования, отобрали команду и поехали выступать на соревнования. Но такой подход показал свою несостоятельность, потому что в случае провала спросить за результат не у кого. Например, перед этими Олимпийскими играми у нас было несколько групп подготовки, и в одной из них результатов не было абсолютно никаких — полный ноль! Но с тренера даже не спросили. Были какие-то невнятные ответы: «Не получилось, не лидеры», — хотя год назад позиционировалось, что это те спортсмены, которые могут выиграть Олимпиаду. Поэтому нужна система сборной команды, которую ведет определенный тренер, несущий ответственность за результат. А то, если получилось, то я герой, а если не получилось, то спрашивайте с других, что ли? Это совершенно непозволительно!

Я также считаю негативным моментом то, что всё внимание тренеров сосредоточено на отборах, а не на конечном результате. На протяжении многих лет у нас одни разговоры только об отборах, но никто не думает о том, как мы будем выступать там, куда отберемся.

— Как сделать так, чтобы победители отборов не «сдувались» на главных стартах, а потенциальные победители и призеры не оставались за бортом сборной команды, как в это году получилось с Артемом Жмурко?

— Я думаю, что если бы Жмурко выступал на Олимпийских играх, он бы показал свой результат в районе 20-х мест. Говорить о том, что Жмурко завоевал бы медали, спас бы Россию — это полный абсурд!

— Ну, если не медали, то мог бы, по крайней мере, помочь достойно выступить в эстафете...

— Да, помочь он бы мог, и пример Седова, которого взяли без отбора, это подтверждает. Но ведь Жмурко участвовал в отборочных соревнованиях и не показал в них высоких результатов. А на стартах в Рыбинске отсутствовало 90 процентов сильнейших. И надо четко видеть уровень этих соревнований и не подменять ценность этих стартов.

К сожалению, сейчас у нас между тренерами идет очень серьезная борьба за то, чей спортсмен поедет на Олимпийские игры. Многие и задачу перед собой ставят — просто попасть на Олимпиаду. Но надо же не просто попасть, но и выступить там достойно. Вот попал спортсмен на Олимпийские игры, задачу выполнил, приехал — а цели-то и нет уже, цель-то позади!

— А как поступают в других странах?

— В этом году мы решили построить систему отбора, как у скандинавов, которые устанавливают определенный норматив, и кто его выполняет, тот и едет на Игры. В Норвегии — это было 1–8-е место на ЭКМ, у нас — 1–6-е. И те результаты, которые были у нас в начале сезона, внушали оптимизм. Меня многие упрекают в том, что форма была форсирована, и наши ребята были на пике уже в начале сезона, но пример того же Вылегжанина доказывает обратное. Приехав после Олимпиады, когда какое-то время после болезни уже прошло, он продолжил показывать высокие результаты. Это говорит только о том, что форма не была форсирована, и если бы не было болезни, то на Играх они выглядели бы более достойно.

Беседовал Андрей КРАСНОВ,

Июль 2010