Подобно бабочкам порхая, мы шли с Тадеушем вдвоём, пока один не стал кулём...

Опубликовано: Журнал №31

…Про эту 100-километровую гонку я слышал очень давно. Одно только перечисление населённых пунктов, через которые надо было пройти на лыжах в процессе гонки, чего стоило: Поварово, Ивлево, Морозки, Беклемишево, Радонеж, Кузяево, снова Морозки… Рассказывали, что проходит она от костра к костру, по натоптанным туристами лыжням. Никаких «Буранов», никакой разметки. В общем, довольно специфическая гонка. Да вот беда – проводится она каждый год в последнее воскресенье февраля, а в это время почти всегда то чемпионат мира по лыжным гонкам, то Олимпиада, так что никак не приедешь. И вот, наконец, выдался год, когда ни Олимпиады, ни чемпионата мира, так что надо ловить момент. Едем! 

 

 О подробностях гонки я попытался узнать у одного из многолетних победителей этого сверхмарафона, нашего университетского лыжника Сергея Полякова, и был этими подробностями, прямо скажем, обескуражен.

 - Нужно успеть в 4-й вагон 7-часовой электрички, отправляющейся от Ленинградского вокзала в сторону Зеленограда, - объяснял мне Сергей. – При этом имей в виду: гонка стартует, когда открываются двери вагона на станции Поварово. С этого момента – каждый настолько быстро, насколько сможет, должен добраться до лыжни и начать движение.

 - Слушай, а куда же деть одежду, в которой приедешь?

 - Никуда. Всё с собой.

 - Подожди, подожди. А как же сменная обувь, куртка, штаны? Это всё надо тащить 100 километров на себе?

 - Да не переживай ты. Неужели у тебя не найдётся старенькой курточки, штанов и кроссовок, которые не жалко оставить в электричке?

 Я призадумался. Старенькие, может быть, и найдутся, а вот такие, чтобы было не жалко навсегда бросить в вагоне электрички?..

 Впрочем, в процессе подготовки к гонке выяснилось гораздо более обескураживающее обстоятельство. Финиш гонки находится далеко в лесу, и от места финиша до ближайшей станции электрички надо будет добираться ещё 9 км на лыжах. Ничего себе? 100 + 9? Как оно вам?!

 - А как же перекусить, переодеться, отдохнуть? – всё пытаю я Серегу.

 - Перекусить и отдохнуть – пожалуйста, на финише будут гореть костры, будут приготовлены чай, еда. А насчёт переодеться - не получится. Я обычно раздеваюсь, сушу вещи у костра и в них же возвращаюсь домой.

 Вот это да! Мало того, что надо приехать на гонку налегке, пройти в этих вещах 100 км, так эти же вещи надо потом ещё просушить у костра, пройти в них 9 км до станции, неизвестно сколько простоять на платформе и вернуться поздно ночью домой.

 - А как же остальные – тоже сушат вещи у костра?

 - Кто-то сушит, кто-то заранее, за неделю, во время подготовки финишной поляны, зарывает в снег полиэтиленовые мешки со сменными сухими вещами.

 И я решил обезопасить себя: гори они огнём, эти туристы. Ну что теперь, идти в лес, искать эту поляну и зарывать вещи в снег? Договорился с женой, что она подъедет, насколько это будет возможно, поближе к месту финиша на машине, а потом подойдёт к поляне на лыжах с рюкзаком и привезёт мне комплект сухой одежды.

 

*   *   *

 

И вот электричка. Вагон, полностью забитый лыжниками. Кто-то снаряжает увесистые подсумки, кто-то – рюкзаки, кто-то мажет лыжи, переобувается. Сергей Поляков показывает мне старенькие кроссовки, которым предназначена участь быть оставленными в электричке. Александр Иванович Сафронов раздаёт участникам номера. Наиболее предусмотрительные привозят свои номера-майки, оставшиеся у них с гонок «Лыжня России», «Московская лыжня» - в таких двигаться по лыжне гораздо удобнее, чем в старомодных номерах-квадратиках на тесёмках, которые вечно сползают куда-то набок. Я, естественно, заранее приготовил номер «Суперсотни» на призы журнала «Лыжный спорт», - теперь вот надел его и наблюдаю за участниками будущей гонки. У некоторых замечаю на палках забавные конструкции из полиэтиленовых крышек, прикреплённых с помощью проволоки к лапкам палок… Смотрятся эти конструкции, надо честно сказать, довольно нелепо. Знал бы я тогда, в электричке, что уже через полчаса буду мечтать о таких вот кольцах-лопухах, как о манне небесной…

За две остановки до Поварово Поляков говорит:

 - Надо идти, занимать место в тамбуре, для того, чтобы выскочить из вагона первыми.

 Помнится, я ещё подумал – ну что ему неймётся, ведь 100 километров впереди? Но промолчал: надо, так надо. Впрочем, в тамбуре мы оказались не первыми – здесь уже стояли Тадеуш Щепанюк, Сергей Гаврик, ещё кто-то.

 - Это, - представляет мне Сергей, – всё лидеры сегодняшней гонки, знакомьтесь. А это – главный редактор журнала «Лыжный спорт», мастер спорта, между прочим. Сегодня всем нам задаст перца.

 Сергей смеётся, а мне неловко. Признаюсь потенциальным соперникам, что вся перечность осталась в середине 80-х…

Ну, вот и Поварово. Двери открываются, и… народ срывается, словно бы увлекаемый мощным порывом ветра. Я по наивности (впереди ещё 100 километров, куда торопиться?) на мгновение задерживаюсь, чтобы сделать фотографию стартующей толпы, и этого мгновения оказывается вполне достаточно для того, чтобы первые ушли вперёд. Впрочем, я не сомневаюсь, что лидеров я сейчас без труда догоню. 

…Ой, что это? Лыжу дёргает, я пытаюсь опереться на палки, которые, естественно, тут же проваливаются, и я ныряю носом в снег. Сзади выстраивается цепочка туристов, вежливо ожидающих, когда господин главный редактор поднимется из снега. Быстренько вскакиваю, отряхиваюсь одним движением подобно собаке, только что вылезшей из воды, устремляюсь вперёд и… тут же снова ныряю носом в снег. Ёлки-палки, жидкая мазь крепко цепляет, а на палки, как выясняется, совершенно невозможно опереться! Я снова вскакиваю и снова, оглянувшись, утыкаюсь в два десятка любопытных глаз: интересно, что ещё выкинет этот редактор? Проклиная всё на свете, лихорадочно рассуждаю: что делать? На палки опереться невозможно – проваливаются. При этом жидкая мазь, как оказалось, цепляет. Остановиться, содрать скребком? Замазать полутвёрдой? Но я не знаю дороги, лидеры уже довольно далеко, и если я их немедленно не догоню, я обречён буду идти всю гонку вместе с очень неспешно передвигающимися по лыжне туристами. ЧТО ДЕЛАТЬ-ТО?!! Встаю, и очень осторожно снова начинаю движение. Лыжи по-прежнему цепляет, но я предельно осторожен, и эта осторожность позволяет мне пройти ещё около 100 метров до следующего падения. Снова – встаю, снова – два десятка непонимающих глаз в спину, и я отхожу в сторону от лыжни – надо прийти в себя от такого обескураживающего начала и понять, что делать дальше.

Никакой другой жидкой мази у меня нет, я не привык на улице без горелки перемазываться жидкими. Пропустив вперёд с полтора десятка человек, пристраиваюсь в конце этой цепочки, двигаясь теперь в глубоком приседе широкими выпадами в откровенном двухопорном скольжении, не отрывая сзади от снега толчковой ноги. Палки ставлю тоже весьма специфично – только обозначаю ими касание снега, совершенно не загружая их. Теперь представьте себе движение человека без палок, на едва проложенной в снегу, проваливающейся под ногами лыжне, да на прилипающих, «дёргающих» лыжах. Представили? А ведь впереди – 100 км… 

И всё же я постепенно привыкаю двигаться в этом странном режиме – двухопорное скольжение, на палки – не опираться!!! Ещё пару раз, попытавшись хоть чуть-чуть загрузить палки, я обнаруживаю их улетевшими далеко вниз и, не имея возможности даже опереться на лыжу (лыжня мягкая), снова ныряю лицом в снег. 

Но я приноравливаюсь. Мазь то ли заледенела, то ли подсошла, и лыжи постепенно цепляют всё меньше и меньше, и я начинаю одного за другим обходить моих обидчиков-туристов. Народ очень доброжелателен, уступают охотно и по первой же просьбе. А вот, кстати, и один из лидеров - Сергей Гаврик. Он не меньше моего обескуражен смазкой и принимает решение перемазаться. На поясе у него – огромный подсумок (почти что сумка), он оттуда достаёт какую-то жидкую мазь, но я смотрю на его манипуляции скептически – перемазываться на морозе жидкими мазями без горелки – это, знаете ли… 

Но передо мной встаёт другая проблема. Поскольку Гаврика я обогнал, впереди уже никого не оказалось – лидеры уехали далеко. Между тем, дороги я не знаю. Что делать? И тут на длинном-длинном поле вдали замечаю одинокую фигурку. Принимаю решение рискнуть и до ближайшей развилки лыжней попытаться подтянуться к ней. Каково же моё удивление, когда я вдруг обнаруживаю, что фигурка вскоре разворачивается и начинает двигаться мне навстречу. Минуты через четыре выясняется, что мне навстречу движется Тадеуш Щипанюк.

- Что случилось? 

- Сбились с дороги. Вон на той развилке надо было идти правым вариантом. 

- А где Поляков? 

- Так это он и сбился – я за ним увязался. Он тоже развернулся, сейчас нас догонит. 

Далеко в поле замечаю крошечную фигурку Полякова, движущуюся в нашем направлении. 

Что ж, нет худа без добра, теперь я догнал лидеров и снова могу двигаться вместе с ними. 

Встаю за Тадеушем. Идёт он как-то смешно, не по лыжному. Короткими-короткими семенящими шагами, точно и не катится на лыжах, а бежит на них. Держусь я за ним на удивление легко, с большим запасом. А ведь он уже не раз бывал в этой гонке вторым, проигрывая только Полякову. Ну, думаю, Поляков, держись у меня! 

Между тем, Поляков на удивление легко достаёт нас. Выясняется, что мазь у всех работает неважно. Останавливаемся перемазаться, перекусить. При переходе очередной дороги я как-то замешкался, а Поляков, заметив это (хитрец!), чуть быстрее сорвался от обочины. Бросаюсь было за ним, естественно, пытаясь чуть сильнее толкнуться палками, естественно - падаю. Вот досада – из-за моей оплошности Поляков от нас ушёл. А Тадеуш сзади спокойно ждёт, пока я встану. Он настолько спокоен, что я начинаю подозревать, что он заранее знал, что Поляков оторвётся от нас именно таким вот резким броском; - похоже, он понимал, что и я при этом, бросившись в погоню, неизбежно нырну носом в снег. Тем не менее, я всё же пропускаю Тадеуша вперёд и вижу (лыжня крутится между деревьями и кустами, видимость – не более 50 метров), что Полякова, увы, нам теперь уже не достать. Мы остаёмся с Тадеушем вдвоём. 

Тадеуш… Это, скажу я вам… Поначалу мне было очень смешно ехать за ним. Ну кто так бегает на лыжах? Мелко-мелко, часто-часто Тадеуш перебирает палками и лыжами и кажется, что долго он так не продержится – когда-то же он устанет от этой частоты? Но нет, не устаёт. Между тем, как ни странно, уставать начинаю я. Точнее, не уставать, а понимать, что темп Тадеуша для меня – как раз в самый раз. Продержавшись за спиной у Тадеуша ещё приблизительно час, я начинаю замечать, что Тадеуш понемногу уходит от меня на подъёмах и равнине. Достаю я его на леденистых дорогах и просеках – там, где есть возможность жёстко толкнуться палками и прокатиться на ноге, а также на спусках. На спусках Тадеуш отчаянно… Чуть не написал «плужит». Нет, не плужит, тут лыжи в плуг не поставишь – нога зароется в снег. Тадеуш тормозит палками. Это утомляет, потому что, идя за ним, приходится тоже тормозить палками на простых, в общем-то, спусках. Я замечаю, что гораздо быстрее прохожу спуски. Перед очередным спуском он предупреждает меня: 

– Осторожно, внизу будет резкий поворот. 

И снова тормозит, тормозит, тормозит. Но я пренебрегаю советом, за что оказываюсь наказан – одно неловкое движение, лыжа уходит в «пухляк», и я лечу лицом в ледяную крупу. Встаю, всё лицо в крови. Впрочем, это не критично. Гораздо хуже то, что я начинаю с каждый пройденным километром всё отчётливее понимать, что темп, предложенный этим несерьёзным Тадеушем с его семенящей манерой передвижения по лыжне то ли птицы, то ли бабочки мне, оказывается, не по зубам. Я не умею, подобно бабочке, опираться крылом о воздух, мне нужна под палками опора. Увы, мне всё труднее и труднее удерживаться за ним. Что делать? Сзади – никого, впереди – тоже никого. Получается, терпеть? А терпелово в 100-километровой гонке может рано или поздно оч-ч-чень плохо кончиться. 

Наконец, мы добираемся до первого костра. Я уже порядком измотан. Вам не приходилось во время лыжной гонки есть селёдку? Невероятное лакомство, доложу я вам. Маленькие кусочки чёрного хлеба (размером со спичечный коробок) с аккуратно уложенными на них кусочками прозрачной селедочной мякоти – я съел их штук пять или шесть. 

- Кашу будешь? 

- Угу, – только и могу сказать я с набитым селедкой ртом. Мне наливают в большой полулитровый стакан жидкой манной каши, и я жадно запиваю этой кашей селедочное мясо. 

Между тем, пока я тут развлекаюсь разносолами пополам с молочными продуктами, Тадеуш уже перемазался жидкой мазью. 

- Будешь перемазываться? – спрашивает он меня. 

- Обязательно, – отвечаю я. Мазь к тому времени уже очень сильно сошла, последние километры мы шли на заметной отдаче. 

В то же время я лихорадочно рассуждаю: что делать дальше? Впереди ещё 55 километров гонки. Темп Тадеуша мне явно не по плечу. При этом я отчётливо понимаю, что сзади, скорее всего, ни в минуте, ни в трёх минутах нет никого (как потом выяснилось, так оно и было – на первый костёр Сергей Гаврик пришёл через полчаса после нас с Тадеушем). 

Впрочем, мы чуть передохнули, поели, перемазались. И я принимаю решение идти дальше с Тадеушем. Тем самым, как потом выяснится, я подписываю себе смертный приговор. 

Через несколько километров мы выходим к пересечению с Дмитровским шоссе. Однако здесь надо не просто перейти асфальтовую ленту дороги, но и канал, пробежав по асфальту около трёх километров. 

Тадеуш убегает. Убегает, чёрт побери, и я ничего не могу поделать! Мне бег в лыжных ботинках по асфальту в таком темпе даётся тяжело, и я всё больше и больше от него отстаю. Тем не менее, я пока ещё держу его в поле зрения. Более того, мне даже повезло – после пробежки по асфальту и нескольких километров по полям мы выезжаем на довольно протяжённый участок трассы, проложенной по леденистой дороге и там, где есть возможность жёстко толкнуться палками, я без труда накрываю Тадеуша одним хлёстким броском. Тадеуш оглядывается и, похоже, увидев меня снова у себя за спиной, сильно удивляется такой моей прыти. 

Тем временем, мы оказываемся на окраине деревни. Лыжня, выходящая с околицы в поле, неожиданно в поле же вдруг разворачивается и возвращается назад к околице. Что за чертовщина? Тадеуш в замешательстве, я же чрезвычайно рад возможности встать, опершись на палки, и отдохнуть, пока мой товарищ мучительно ищет решение проблемы. 

- А-а-а, вон куда! – Тадеуш издаёт победный клич. Оказывается, он углядел крошечную точку, карабкающуюся вверх по склону совсем на другом конце деревни. Выясняется, что в этом месте надо было повернуть налево и, проехав деревенской улицей, уйти на подъём совсем в другом конце деревни. 

- Поляков, видно, тоже эту петлю по полю дал, - замечает Тадеуш. – Но смотри - он выигрывает у нас уже минут семь – восемь. 

Но меня это не огорчает. Мне уже всё равно. Именно на этом косогоре с удивительными ямами и горбылями застывшей леденистой лыжни, по которой Тадеуш скачет, как коза по горным тропам, я понимаю, что дальше с ним не пойду. Я приплыл. 

Что же делать? Впереди ещё – 45 километров гонки. Пройду ли я их? Смогу ли? В любой другой ситуации – наверное, да, прошёл бы. В конце концов, отсиделся бы у костра, отъелся, отдохнул. Но костёр уже позади, и я не знаю дороги. И, как ни крути, Тадеуш с его манерой то ли птицы, то ли бабочки порхать над лыжнёй меня основательно «накормил» на тех 55 километрах, что остались у нас за спиной. 

Теперь, отпустив Тадеуша, я медленно-медленно бреду по лыжне, пытаясь понять, что же мне делать дальше. Карты у меня нет (не догадался взять, хотя на сайте гонки карта выложена, и можно было запросто взять с собой распечатку). Хорошо хоть, хватило ума взять с собой мобильный телефон. Еще очень долго я бреду по лыжне в ожидании хоть какой-то дороги (дорога – это населённые пункты, это автомобили, это рейсовые автобусы, это привязка к местности, это жизнь!!!). Наконец, выхожу. Выясняется, что я в Гришино, и ближайший автобус будет здесь только через час. Звоню жене. Она ещё только выехала из дома и сможет быть здесь не раньше, чем через полтора часа. Вот это точно - приплыл, по-другому не скажешь. 

Я начинаю замерзать. Пытаюсь побегать, согреться. Голосовать не решаюсь – кто посадит человека с разбитым в кровь лицом с лыжами в жидкой мази в салон своего авто? Бегаю, машу руками, снова бегаю. Время тянется невыносимо долго. Кажется, через целую вечность на дорогу выходит Сергей Гаврик. Он обескуражен, увидев меня. Предлагает всё-таки идти с ним. Но я понимаю, что впереди ещё 45 км, и Гаврик наверняка не капнул, как я. Я понимаю, что сегодня уже не только ему, но и кому бы то ни было не компания – Тадеуш накормил меня вполне основательно. Гаврик уходит в лес, я провожаю его тоскливым взглядом. Невесело.

И тут мне повезло. Увидев на остановке лыжника с номером на груди, притормаживает автомобиль. 

- Что случилось, помощь нужна? 

Выясняется, что мой спаситель, Ринат Акчурин, тоже лыжник. Увидев на остановке лыжника с номером на груди, он просто остановился из любопытства. Лыжи с жидкой мазью его нисколько не смущают (Ринат говорит: в первый раз, что ли?), и он любезно соглашается подвезти меня по трассе навстречу жене. Более того, выясняется, что Ринат очень хорошо знает наш журнал, не вылезает с сайта www.skisport.ru, и во всех отношениях – наш человек. Так ко мне приходит спасение. 

Через полчаса мы встречаемся с Леной. 

- Ну что, теперь домой, горе-марафонец? 

- Нет, на финиш, к костру. 

- Не нагулялся ещё, что ли? 

Нет, не нагулялся. Мне не терпится увидеть всех этих людей на финише, поговорить с ними, расспросить, как им бежалось. Мне не терпится увидеть всех их после 100-километрового пути по таким горбылям и неудобицам, после которых 50-километровый марафон «Лыжни России» воспринимаешь как детскую прогулку. 

*

В лесу мы обнаруживаем небольших размеров поляну, на которой горят два костра, сложенные из толстых брёвен. Оказывается, только что финишировал победитель. Им, как и в несколько предыдущих лет, стал Сергей Поляков – наш с Тадеушем обидчик. Серега хлебает суп из жестяной миски, потом раздевается до плавок и начинает сушить вещи у костра. Вскоре финиширует Тадеуш и почти сразу за ним – Сергей Гаврик. Гаврик в ярости швыряет лыжи в снег: 

- Ну, Тадеуш, если бы не лыжи, не уйти бы тебе сегодня от меня! 

Все вокруг смеются, а Сергей не на шутку расстроен: действительно, проигрывая в начале гонки Тадеушу больше получаса, он потом методично, шаг за шагом, километр за километром доставал и доставал Тадеуша и, кто знает, может быть, будь эта гонка протяжённостью не 100, а 120 километров, и обыграл бы его? 

Через некоторое время финиширует Саша Чуркин – колоритнейший персонаж этой гонки, потом Вера Гурьева. Интервью со всеми этими людьми здесь же – в этом материале, так что нет смысла пересказывать то, о чём они рассказали мне. Уже в полной темноте продолжают финишировать люди, и они будут идти к этому костру на протяжении всего вечера и начала очи. 

Я вспоминаю Десногорский марафон, где многие участники тоже финишируют в ночи. Но там лыжники финишируют в темноте по трассе, по которой уже прошли днём дважды или трижды, по трассе, которую более или менее в течение дня изучили, запомнили. Здесь же каждый из участников идёт по лыжне первопроходом. От одной мысли о том, как люди идут по ночному лесу к какой-то там далёкой поляне с кострами в полной темноте по незнакомому лесу, становится не по себе. 

Около восьми часов вечера народ начинает сниматься от костра. Теперь, после некоторого отдыха, надо пройти ещё 9 километров до железнодорожной платформы, дождаться электрички, добраться до Москвы, доехать на метро до дома, залечь в ванну… Всю следующую неделю эти люди будут жить и работать, находясь под впечатлением этой гонки, мысленно карабкаясь косогорами по неудобной, горбатой лыжне всё вверх и вверх от Дьяково. Всю следующую неделю и я буду мучить себя вопросом: почему сошёл? Неужели не было иного выхода? Не проявил ли я слабости? Можно ли было всё-таки дойти до финиша в этой гонке? 

*   *   * 

Хотите верьте, хотите нет, но у меня и сейчас, почти год спустя, всё время стоит перед глазами этот горбатый подъём после Дьяково (кажется, всё-таки именно так называлась эта деревня). Точнее, подъём-то как раз – как подъём. А вот лыжня – вся в ямах, неудобно застывших буграх после прохождения здесь Дмитриевской бригады по оттепели – вот лыжня эта стоит у меня перед глазами как в граните. Ну как по такой лыжне можно бегать?!!  

Хочу ли я ещё раз принять участие в этой гонке? Не знаю. Скорее нет, чем да. Это не лыжная гонка в привычном нам понимании этого слова, это что-то другое. Но, странное дело, я уже приметил среди своей обуви старенькие кроссовки с отклеившейся подошвой, которые в любой другой ситуации должны были отправиться в мусорный ящик. Теперь они продолжают жить своей жизнью в ящике с обувью, словно намекая: «Меня не жаль будет оставить в электричке Москва – Зеленоград». И, странное дело, рука не поднимается их выбросить… 

Зайдя однажды в спортивный магазин, я вдруг поймал себя на мысли, что ноги сами понесли меня в отдел туристического снаряжения, где я начал перебирать в руках алюминиевые палки с огромными, словно лопухи, белыми лапками из дешёвенького пластика. К чему бы это?  

…Подобно бабочкам порхая,

Мы шли с Тадеушем вдвоём,

Пока один не стал…

 

Кем там он стал?.. 

И эти кроссовки… Эти кроссовки с отклеившейся подошвой, так уверенно, так бесцеремонно расположившиеся в моём обувном ящике по соседству с вполне приличной обувью… Что прикажете с ними делать?..

    

*   *   *

Сергей Гаврик, 33 года: 

После того, как начал участвовать в этом марафоне, скинул 33 кг

- Я был очень толстый: при росте 182 см весил 105 кг. Решил худеть. А у меня есть сосед, Кузнецов Николай, и он ходит в эту группу. Он мне говорит: хочешь на лыжах покататься? Я говорю: поехали, покатаемся. Купил я инвентарь, мази, намазались, поехали. А сколько поедем, он мне не сказал. Едем мы, едем, в один конец уже 30 км проехали. Но это было вроде бы нормально до того момента, пока я не узнал, что ещё предстоит ехать обратно. Тут я, конечно, был сломлен полностью. Я говорю: Коль, как же так, как возвращаться? А он мне отвечает: ну, хочешь, оставайся в лесу. Я думаю - надо же! Походив месяц в эту группу, я пошёл первый раз сотню, не представляя себе, что это такое, думаю – сотня и сотня. Но это был, конечно, караул – я её, правда, дошёл за 12 часов 10 минут.

 - В ночи, что ли, шёл?

- Да. Уже все уехали с костра. Было темно. На костре никого не было. Но костры горят здесь всю ночь, их никто не раскидывает. Здесь остается еда, попить. И вот я занял 44 место, и мне это очень понравилось. Понравилось не просиживать дома субботу и воскресенье, а оказаться на природе. Теперь я уверен в своих возможностях. У меня прогресс очень хороший. Я за 7 месяцев лета сбросил 33 кг. Я готовился, ходил большие расстояния.  На второй год я был 22-м. Но тогда я уже начал бегать ногами, решил бегать марафон. Пробежал его за 3.40 в Королеве. Стал бегать, потом выбежал из 3 часов. А лыжи… Для меня это третья сотня, и я был сегодня третьим. В этом году я очень сильно готов, но не повезло с мазью. Я намазал жидкой плюс минус 5, и она не работала. Потом закрыл твёрдой, она работала, но её быстро стесало. И потом знакомый дал мне жидкую минус три минус десять, и она работала всю гонку. На первом костре у меня было 33 минуты отставания от Тадеуша, а на финише минус 12. Я ведь на гонке Дмитриева его уже обыграл, и очень хотел обыграть здесь. Но не получилось, мазь подвела. Очень хотел обыграть Тадеуша.

- А Сергея Полякова?

- Это задачка посерьёзнее - здесь нужна техника. Дело в том, что я иду на выносливости. Но это надо кататься не здесь. Вот Сергей Поляков – он тропить не любит, он и сам об этом говорит. А мы с Тадеушем это любим и умеем. Когда за пару недель планируем гонку, всегда делаем прогноз – поляковская это будет лыжня, или нет. Тут всё имеет значение – мягкость снега, укатанность лыжни и т.д. Сегодня было понятно, что процентов на 80 – 90 сегодня была его погода. Но 100 км на руках не пройдёшь. Палки проваливаются, лыжи тоже.

- Будешь ты бегать эти гонки дальше?

- Конечно.

- Ты хочешь выиграть эту гонку?

- Безусловно.

- То есть, Поляков, берегись?

- Я постараюсь. Я хочу в следующем сезоне поставить технику. И кататься не только по субботам и воскресеньям, но и хотя бы по средам. И обязательно с людьми, которые могли бы что-то подсказать по технике. 

    *   *   *

Сергей Поляков, Москва: 

Уж сколько раз я давал себе зарок – всё, в этом году в последний раз. И всё равно не отпускает меня эта гонка, не отпускает.

 - Я благодаря тебе оказался на этой гонке, и я, конечно, в шоке от неё – лыжи проваливаются, палки проваливаются. И я смотрел на тебя – ты спокойно, как удав, идёшь и идёшь, мяконько толкаешься одновременным и всех оставляешь сзади. Как тебе это удаётся?

- Для меня это уже 16-я гонка. Из них 9 я выиграл. Сегодняшний выигрыш – десятый по счёту. Поэтому опыт участия уже очень большой. Причём перед первыми гонками я всегда проводил тренировки в составе группы Сафронова. Первый этап – 45 км, и второй этап – 60 км.

- За неделю до старта?

- Нет, там есть расписание походов. Так вот, последний этап ровно за неделю проводится, а за три недели - 60 км. И костры оборудуются, заготавливаются бревна как раз заранее в этих походах всеми участниками гонки. Такая традиция. Прячутся в снегу вещи, пилятся бревна, расчищается от снега площадка. Все делается своими руками.

- Как тебе удается над лыжней порхать?

- Не знаю, наверное, это моя марафонская подготовка.

- Но вроде бы у тебя и лапки не очень большие.

- Да, но я лавировал. У меня вес не очень большой – 63 кг, и я лавировал на пределе, чтобы оптимизировать толчок. У меня тоже не держало, как и у всех, старался идти за счет рук. Там ведь особых подъёмов нее было, только два.

- Но что тебя, лыжника, заставляет приезжать на этот туристический марафон?

- Не знаю. Мне очень нравится эта гонка. Меня сюда пригласил Сергей Ермаков, мы с ним вместе работаем в университете. И вот, пробежав один раз её, я уже не могу уйти отсюда (смеется). Эти костры… Ты видел первый костёр. А ещё есть и второй, и самый роскошный – третий. Я всех предупредил, что ты приедешь, чтобы тебя покормили хорошенько, а ты, видишь, не доехал. Вот там, на третьем костре, я сажусь, отдыхаю. Впереди 25 последних километров без питья. Вообще, самый трудный участок – это последние пять километров в подъём, туда обычно кто-то выходит встретить, попоить. А так обычно первый костер - одна минута, второй костер – одна минута, а уж на последнем костре надо отдохнуть, посидеть, это святое.

- Сергей, но всегда так – лыжи проваливаются, палки?

- Нет. В прошлом году была роскошная лыжня, упор был жёсткий, даже часть дистанции была укатана «Бураном». А в этом году сместилась оттепель, дождь шёл, и мы имели то, что имели. Так что в этом году просто с погодой не повезло. У меня была уже одна такая гонка, было плюс семь, и я шёл лидером… Это было настоящее смертоубийство, было так же тяжело, как и в этом году. В этом году именно такая же погода, так же тяжело.

- И сколько ты тогда выиграл  у второго?

- Двадцать минут. Обычно второй проигрывает пять минут, семь. Правда, в прошлом году – 15. А в этом году – 20.

- Кто, по-твоему, самые интересные лица этого марафона?

- Здесь каждый личность. Вот Валя Дёмина. Она участница этого лыжного пробега, беговой марафонец. Потом, очень интересная личность - Виленс Дмитрий. Он знает названия всех деревень, через которые проходит гонка. Здесь такая традиция гонки – стартовые взносы сдаются в день тренировочного похода. И я прихожу фактически всего лишь один раз в году, чтобы сдать этот взнос. Заранее. Сафронов не принимает деньги заранее, такое вот условие. Мы должны принять участие в подготовке трассы, в оборудовании костров, напилить, натаскать… Суп варится, чай кипятится, и только потом принимаются членские взносы. Такая традиция, и я не имею права её нарушать. Поэтому, если я собираюсь бежать гонку, я обязательно один раз должен прийти. Один раз я и прихожу. Поэтому и забываю названия.

- Как долго ты собираешься бегать эту гонку?

- Ой, даже не знаю… Уж сколько раз я давал себе зарок – всё, в этом году в последний раз. И все равно не отпускает она меня, не отпускает! 

*   *   *

Тадеуш Щепанюк, 47 лет:

Те, кто выигрывает у меня на «Лыжне России» по часу, сегодня сами проиграли мне по полчаса

- Можно «ты»? 
- Конечно, столько вместе рубились…

- Почему у тебя такое имя? Поляк?

- Поляк, с Украины. Приехал сюда и начал ходить на лыжах с 1987 года.

- Что такое для тебя эта гонка? Сколько раз ты в ней участвовал?

- С 89-го года - всё время. Два раза пропустил – один раз заболел и один раз уехал в горы. Кроме того, где-то с 92-го участвую и в Дмитриевской. А в один год, когда была первая «Суперсотня» в 2002 году, я принял участие в трёх подряд 100-километровых гонках. Но в первый год нам сказали, что на «Суперсотне» будет классика, ну, мы и приехали на намазанных лыжах. А там оказался конёк. Но мы всё равно вышли на старт, добежали.

- Это кто ж вам такое сказал, интересно?

- Да уж не помню. Но хорошо помню, что так хорошо намазался, что у меня жидкая мазь осталась на лыжах до конца гонки.

- Но доехал?

- Да, что-то часов за семь…

- У тебя есть какие-то особые чувства по отношению к этой гонке, или она для тебя одна из многих?

- Нет, для меня существует только эта гонка. Я на «Лыжне России» вот этим ребятам, которые сегодня мне проиграли по полчаса – я им больше часа проигрываю. Больше часа! А здесь – я их.

- Но ты как-то лыжи готовишь обычно перед гонкой?

- В этом году не готовил. Мне и Сергей Поляков, и Антон Нестеров (это у нас есть такой очень сильный лыжник, он в этом году не смог сюда прийти) сказали, что лыжи парафинить не надо, надо идти на голых. Они не рекомендовали. Но я вообще-то почти никогда не парафиню, я этими навыками не владею.

- Но ты знаешь, я за тобой шёл, у меня палки проваливаются, лыжи проваливаются, а ты как бабочка над этими сугробами порхаешь. Как у тебя это получается?

- Сегодня повезло, что Серега сбился маленько с дороги, и мы с ним подольше прошли. И я видел, что у него тоже лыжи не держат, и что он просто работает на руках. И я понял, что сегодня надо именно так – работать на руках.

- А почему ты себе лапки не сделаешь какие-нибудь большие, прямо тарелки настоящие?

- Но это сегодня такое случилось – что палки так сильно проваливались, обычно бывает чуть лучше. А потом, большие кольца, если провалятся - как их потом выдёргивать? Наверное, сегодня оптимальными были такие вот лапки, как у Сереги Гаврика. Но я смотрел, ты сегодня пытался попеременным идти, и не получалось, правильно?

- Да, не получалось.

- Да. Но у тебя, кроме всего прочего, сегодня и лапки были самыми маленькими во всей нашей компании. Я, в общем, видел, что у тебя есть техника… А у меня есть… лапки (смеётся)!

*   *   *

Саша Чуркин, 55 лет:

Ты этого Конопелько сюда притащи!

- Ты сам-то на лыжах катаешься?

- Да вроде бы мастер спорта был когда-то, типа того.

- Ну, а сотню хоть раз ходил? Например, ту же «Суперсотню»?

- Нет, «Суперсотню» я не могу пройти, я один из организаторов этой гонки.

- Во-о-от, видишь?! А за моими плечами их уже штук сорок! И самая из них похабная – это та, что я бежал в позапрошлом году у вас на «Суперсотне». Что, не понимаешь? Слушай сюда, смысл такой: вот ты здесь, на Сафроновской, едешь – ты король. Тут перед тобой открываются ландшафты, природа - ты отдыхаешь, душа поет. А ваша первая сотня…  Ну что вы делаете? Вы гробите людей. У вас раз – вжик, раз – вжик, раз - вжик (очень эмоционально изображает руками, как человека обгоняют один за другим другие участники). Ваша сотня – это дьявольское предприятие. Чего ты смеешься?

- Да нет, интересно, я просто первый раз слышу такой отзыв о нашей гонке.

- Да потому что у вас там участвуют одни чайники. Вот у вас там паспорта, марафонцы… Ты посмотри на этих вот людей, здесь, около костра: половина из них уже раз по двадцать прошла эту сотню, понимаешь? Сотню! Не то что какие-то там «полтинники». Да я, если хочешь знать, если на лыжах выхожу погулять, вообще меньше пятидесяти километров, как правило, не прохожу. Вот у вас там есть один, как его… Конопелько, что ли?

- Есть такой.

- Есть такой… Ты вот этого своего Конопелько сюда притащи, да пусть он посмотрит, что такое настоящий марафон. Мастер спорта он, видите ли… Я вообще-то жил там у вас неподалеку от Битцы, знаю эти места. Я считаю, что вам вашу сотню надо немного… расслабить, что ли…

- То есть сделать не такую тяжёлую трассу?

- Да! Трасса должна быть – не больше километра подъём. Если ты мастер спорта, то ты должен это знать. А у тебя там подъёмы больше километра.

- Да?

- Да!!! Ты это делаешь специально, чтобы ломать людей. А у тебя не должно быть больше километра. У тебя там, правда, есть небольшие там вот это вот (снова показывает руками)…

- Перепады?

- Ну, назови их перепадами. Но всё равно не должно быть этого на сотне.

- Слишком тяжёлая трасса, что ли, не пойму?

- Да она не этим тяжела, пойми ты. Семь километров у вас там круг был, что ли?

- Да, в первый год было семь километров.

- И вот на этот 7-километровый круг вы загнали несколько сот человек, и тебя там сзади топчут, топчут, топчут, топчут (Саша употребляет несколько иное слово, но мы его воспроизводить здесь не будем)… У тебя там, понимаешь, всё, ради чего ты бежишь – твоя гордость, кураж оттого, что ты вышел на старт 100-километровой гонки – всё это… Ты меня понял?

- Понял.

- Ну вот, ты опять смеешься.

- Да я смеюсь оттого, что очень интересно тебя послушать.

- Да, ты послушай, тебе полезно будет. Вот ты пойми: если ты здесь выходишь на старт, то тебя лидеры обогнали вначале, ну и катитесь, ребята, привет! И дальше ты среди равных идёшь. Ну, там плюс-минус. А на сотне у тебя там… Тебе надо трассу по-другому готовить. Я же знаю там места – там за высоковольткой есть где разгуляться, есть где заложить хороший кружочек – километров тридцать, пятьдесят. Почему не делаете? А там ведь будет и равнинка, будет где отдохнуть людям. А вы заставляете людей: вверх-вниз, вверх-вниз. Нет, так тяжело, ты ломаешь народ. У тебя листок бумаги с ручкой есть?

- Да найдём сейчас, а для чего?

- Ты запиши себе всё, что я сказал, а то потом забудешь.

- Да, нет, Саш, я тебя и твои слова теперь во веки вечные не забуду.

- Ну вот, ты опять смеешься, а я тебе серьёзные вещи говорю.

- А ты вообще как сюда попал?

- Я-то? Я, вообще-то, из группы Дмитриева. Мы обычно для Сафроновской гонки лыжню тропим, а они – для нашей. К нам, например, Тадеуш часто приезжает побороться за первое место. Но его там в победители не пускают, у нас там есть ребята посильнее, это тебе не Поляков, далеко не Поляков.

- Что, посильнее ребята?

- Посильнее. У нас есть там Антон – парень молодой, так вот у Антона он ещё ни разу не выиграл. Хотя, Тадеуш…

- Силён?

- Нет, он не силён… Он беспощаден к соперникам.

- Что, мочит, не разбирая дороги?

- Нет. Понимаешь, в чем дело?… Он не жалеет себя.

- Я с ним 50 километров проехал. И он меня накормил так, что я сошёл.

- Ну, ты ещё, значит, слабак с Тадеушем бороться. Вот ты на меня посмотри: видишь, я бежал с рюкзаком, в бахилах? Эти бахилы мне, между прочим, Антон Нестеров сшил.

- А рюкзак-то зачем, с ним же тяжело?

- Дело в том, что сегодня непонятно какая погода, а в рюкзаке у меня мази.

- Ну, в подсумок сложил бы.

- Так погода такая, что все возможные варианты мази никак не влезут в подсумок.

- Я сегодня как раз и погорел из-за того, что у меня не оказалось нужной мази.

- Вот именно. В такую погоду без мази – привет. Я дома очень внимательно смотрел – какую взять?

- Получился целый рюкзак?

- Целый рюкзак, да. Но у меня не рюкзак, у меня сидор простой.

- Нормально, не мешает?

- Не мешает. Я с ним как раз выиграл первое место, когда был помоложе, до 50 лет. А сейчас мне уже 55.

*   *   *

Вера Гурьева:

Через этот марафон я вернулась к лыжам

- Я в 14-й раз участвую в этой гонке.

- И что, всегда выигрываете?

- Нет, бывала и второй. Иногда в страшной борьбе, здесь, перед финишем, но бывало и такое.

- Было обидно проигрывать на самом финише?

- Да, очень. Но обычно я одна из женщин здесь бегу сотку.

- А вот эта пожилая дама, которую я обгонял сегодня?

- Ах, да, и вот эта дама.

- Говорят, она очень рано утром выходит?

- Да, и представьте, ей за 60! Самое интересное, что она встала на лыжи года три назад – ВПЕРВЫЕ!

- Что, как раз по поводу этого марафона?

- Стала кататься, увидела участников этого вот марафона, тут же приняла решение участвовать.

- Во сколько же она сегодня вышла?

- Думаю, что часов в 6 утра.

- И придёт ночью?

- Думаю, да. Костёр тут, правда, будет гореть, ждать её; чай, еда будут, но людей, скорее всего, она уже никого не застанет.

- Вера, но что вас заставляет сюда ехать каждый год? Лыжня ведь горбатая…

- Да.

- Палки проваливаются…

- Да!

- И кусты бьют по морде…

- Да!!! Но через этот марафон я вернулась к лыжам.

- Вы раньше занимались лыжами?

- Да, когда-то очень давно, лет 30 назад. Это было очень давно, в детской спортивной школе. А потом получилось так, что я лет 10 вообще на лыжи не вставала, и случайно оказалась в этой компании, случайно стала кататься, и случайно пробежала марафон, даже не заявляясь, поскольку была уверена, что эту сотку не пройду. И я в 1991 году пришла, дошла, и заняла почётное последнее место. И после этого стала бегать её регулярно.

- Я сегодня сошёл, не буду говорить из-за чего, это не важно…

- Это всё же очень непривычная трасса. К ней надо относиться определенным образом. Надо относиться спокойно ко всему этому безобразию – к дорогам, посыпанным песком, проваливающимся палкам, горбатой лыжне.

- А вы умеете относиться к этому всему спокойно?

- Да вроде бы привыкла. Хотя, всё равно раздражает.

- Так, как в этом году, палки каждый год проваливаются?

- Каждый год по-разному, бывает и пожёстче, но в основном палки проваливаются всегда. Здесь надо особые палки покупать для участия в этой гонке – подлиннее, из-за того, что они проваливаются, и с большим туристическим кольцом.

- На следующий год опять поедете?

- Наверное, да. Здешняя сотка – это святое. Я вообще-то сейчас каждый год принимаю участие в четырех – пяти марафонах.

- А в каких марафонах вы в этом году принимали участие?

- В Кузинском,  Токсовском… Хотели принять участие в Тартуском марафоне, но его отменили.

- А в «Суперсотне» слабо принять участие?

- Наверное, наверное. Но не в этом году.

*   *   *

Александр Иванович Сафронов: 

Если мы не проложим лыжню, то кто её проложит?

- Сафроновская гонка проводится в честь вашей, стало быть, фамилии?

- Получается, что так. Но её, вообще-то, начал проводить Александр Хананович Синельников. И в первый раз это было в 1977 году. Маршруты были разные, и они учитывали специфику наших  походов - проводились в рамках походов выходного дня. То есть поход - 100 км за один день. 

- А вы туристы?

- Да, мы туристы. Но к нам иногда приходят и настоящие лыжники, спортсмены. Но проводит гонку клуб туристов. Ходили разные расстояния – 45, 75… Видим, что время остается, решили попробовать 100. И в 1977 году в первый раз провели. Тогда у нас даже не было номеров, сидели на кострах, отдыхали, но Синельников всегда подсчитывал – кто первый, кто второй. 

- А как готовится эта трасса? Вы её готовите накануне, за неделю, за месяц?

- Готовить начинаем примерно за месяц. Проходим все участки в рамках похода выходного дня. Сначала дважды проходим первый участок в 45 км, от Поварово до Морозок. И один раз проходим от Морозок до Радонежа и Туриста. Лыжню прокладываем сами. Много ведь разных диких туристов ходит по лыжням, но если мы не проложим лыжню, то никто уже здесь не пойдёт. Они все привыкли идти по готовой лыжне.

- А что, правда, что у вас нельзя участвовать в гонке, если не участвуешь в подготовке лыжни? 

- Нет, не так. Можно.

- Мне Серега Поляков сказал об этом. 

- Да нет, мы такого жёсткого принципа не придерживаемся. Самое главное, чтобы лыжня была подготовлена накануне, в субботу, перед гонкой. Раньше этого не было, и поэтому приходилось даже во время 100-километровой гонки прокладывать лыжню. Поэтому лидерам приходилось работать вовсю, а задний шёл по уже проложенной лыжне.

- А лыжники обычно участвуют в вашей гонке?

- Да нет, в основном туристы, те кто ходит со мной в походы. 

- То есть Серега Поляков у вас – залётная птица?

- Но он давно здесь появился. Первый раз, когда он пришёл, он, естественно, маршрута не знал. Я тогда ещё силён был, и он всю гонку так вот за мной шаг в шаг и прошёл. И мы пришли с ним на финиш – я был седьмой, а он восьмой. А теперь лыжня у нас готовится так: мы просим другую туристскую группу пройти накануне три участка: от Поварово до Морозок, второй участок – от Морозок до Радонежа, и третий – от Радонежа до Туриста. 

- Сколько человек у вас обслуживает гонку? 

- Примерно тридцать человек. У нас четыре пункта питания и примерно по семь человек на каждом. 

- Какой-то лимит времени у вас есть, вы до темноты ждёте участников?

- До 8 часов вечера. Но, честно говоря, это не оговаривается никак. Сейчас вот после 8 начнём расходиться, и оставляем здесь костры, питание, еду, а запоздавшие участники будут подходить и подходить. 

*   *   * 

Продолжение истории (2024 год): 

Сафроновская сотня: двадцать лет спустя. 

Что ещё почитать?

- Карельская многодневка. 2010 год

- PTZ-ski-marathoh - окно в СССР, пропуск в матрицу, билет туда, куда не возвращаются (Карелия)

- Белокурихинский марафон - полный разрыв шаблона (Алтай) 

- Харовский марафон (Вологодская область)