Данил Акимов: "Одним из самых позитивных моментов прошедшего сезона считаю то, что наши молодые лыжницы поняли, насколько больше им надо тренироваться, чтобы конкурировать с мировыми лидерами"

Опубликовано: Журнал №66

Женская сборная команда России по лыжным гонкам последний раз завоевывала золотые медали Олимпийских игр в далеком уже 2006 году, когда наших женщин тренировал легендарный Николай Петрович Лопухов. 

Тогда после допинговых скандалов на Олимпиаде-2002 в Солт-Лейк-Сити команду покинули Лариса Лазутина и Ольга Данилова, после ЧМ-2003 в Валь ди Фиемме ушли Нина Гаврылюк и Любовь Егорова, и Николаю Петровичу достались ничего серьезного на тот момент на международной арене не выигрывавшие Наталья Баранова, Лариса Куркина, Евгения Медведева. И вот эти гонщицы, усиленные Юлией Чепаловой, которая по традиции тренировалась под руководством отца, берут золото Турина, а Евгения Медведева — ещё и бронзовую медаль в скиатлоне. И с тех пор — всё! Золота больше не было не только на Олимпиадах, но и на чемпионатах мира. 

Тогда, напомним, Николая Петровича убрали, так как спортсменкам был не по душе его жесткий, авторитарный стиль руководства. Его, подготовившего трех олимпийских чемпионок Турина, на следующий же сезон перекинули на спринт, а сборную доверили легендарному спортсмену Алексею Прокуророву, у которого, правда, на тот момент совсем не было опыта работы тренером. Но, к сожалению, Алексею Алексеевичу долго проработать с командой не удалось — он трагически погиб под колесами автомобиля, управляемого пьяным подонком — и бразды правления командой перешли к бывшему смазчику Виктору Смирнову. Виктор Николаевич организовывал тренировочный процесс, но фактически командой руководил главный тренер всей команды Юрий Бородавко. 

После Игр в Ванкувере на женщин пришел Николай Седов, но после неудачного выступления на чемпионате мира в Холменколлене он подал в отставку, и его сменил Григорий Меньшенин. А когда в Сочи наша команда снова осталась без медалей, не только золотых, но вообще каких бы то ни было, президент ФЛГР Елена Вяльбе обрушилась на Меньшенина с критикой, как будто эта тренерская чехарда, которая была в команде фактически с 2007 года — вина Григория Валентиновича. 

Для того, чтобы поправить положение дел в женских лыжах, Вяльбе пригласила возглавить команду легендарного Александра Алексеевича Грушина. Однако работающий в ОКР и, что скрывать, уже достаточно пожилой Грушин отказался занять эту должность, согласившись при этом быть консультантом.

Таким образом, тренером команды был назначен Данил Борисович Акимов, до этого работавший вторым тренером в мужской дистанционной сборной команде у Олега Орестовича Перевозчикова. Акимов должен был работать в тесном сотрудничестве с Грушиным и вместе с именитым специалистом возродить непобедимую в прошлом команду. Предлагаем вашему вниманию интервью с человеком, который бок о бок с Грушиным готовит наших девушек к Олимпийским играм-2018.

— Расскажите, пожалуйста, немного о себе.

— Я родился в городе Обнинске Калужской области, жил там, пока учился в школе, а потом поступил в РГАФК и стал жить в Москве, в общежитии. Лыжами начал заниматься в 12 лет, моим первым тренером была Ольга Юрьевна Звонарёва, которая до сих работает в нашем городе. Когда выпускался из школы, моим тренером уже был Александр Алексеевич Петров. В спортивной школе мы не выезжали на учебно-тренировочные сборы, а все тренировки проводили в городе, на местной трассе. После поступления в ВУЗ я стал тренироваться с теми, кто жил в общежитии, выезжать на сборы и соревнования. Когда я еще учился в школе, был призером первенства области среди юношей. Потом выступал в районе двадцатых мест на чемпионате Москвы. Но результатов выше первого разряда я не показывал. 

В 2001 году мне пришлось прекратить активные тренировки из-за проблем со здоровьем. И в тот же год я начал тренировать в той спортивной школе, к которой мы в Москве были приписаны. Эта спортивная школа — ДЮСШ №58 — и сейчас существует, но там теперь нет отделения лыжных гонок. А тогда ко мне начали приходить московские спортсмены, которые жили в округе, в районе Измайлово, а также студенты первого курса Академии (в то время Российский Государственный Университет Физкультуры и Спорта назывался Академией — прим. ред.). Тренировки мы проводили в Измайловском парке, рядом с Сиреневым прудом. Летом мы иногда выезжали на сборы в спортивные лагеря Подмосковья: Пушкино, Красноармейск и другие. Иногда выезжали и за пределы Московской области, например, в Остров. Параллельно с этим я набрал группу в подмосковном Пушкино, где сейчас живу, и день работал в Москве, а день — там. На сборы же мы ездили все вместе. Потом дети стали подрастать, и с теми, у кого хорошо получалось, мы стали выезжать на всероссийские соревнования, например, на Приз Сметаниной и так далее.

— Кто-то из тех ребят добился в спорте высоких результатов?

— Наверное, тут стоит отметить Диму Плосконосова. Правда, он начинал тренироваться не у меня, а у другого тренера — Константина Сергеевича Кондратьева, который тоже работал в нашей спортшколе. Но в 14 лет он перешел ко мне. У нас как раз стала собираться приличная компания — Антон Суздалев, который сейчас, как и Плосконосов, прилично выступает на всероссийских соревнованиях, какое-то время с нами ездил. А потом в 2007 году меня пригласили работать в Якутию на должность старшего тренера мужской команды республики. У меня сложились хорошие отношения с Виктором Васильевым, который работал в Якутии с девушками, а ему нужен был кто-то, кто будет работать с парнями. Я подумал и согласился. Там у меня была команда из четырех-пяти человек, плюс двоих ребят я привез с собой. Было серьезное финансирование, и мы постоянно ездили по сборам, полноценно готовились. Из тех, с кем я работал там, можно отметить Александра Филиппова, Михаила Соснина, которые являются участниками Кубка мира — бежали на российском этапе в Рыбинске. А в то время они становились призерами первенства России. Тогда же Дмитрий Плосконосов ездил на первенство мира среди молодежи и был там восьмым в спринте.

— Сколько вы проработали в Якутии?

— С 2007 по 2010 год. А в 2010 году меня пригласили помощником старшего тренера в мужскую дистанционную сборную команду к Олегу Орестовичу Перевозчикову. С ним я отработал с 2010 по 2014 год — то есть полный олимпийский цикл. В мои обязанности входило решение оргвопросов, сбор данных и обработка часов и пульсометров. Бывало, что Олег Орестович обсуждал со мной и некоторые тренировочные моменты, но далеко не всегда. Дело в том, что многие путают понятия «второй тренер» и «помощник тренера». Я никого не тренировал, а только помогал во всем Перевозчикову, который отвечал за все результаты. Для меня это в первую очередь была большая школа, и за тот бесценный опыт, который я получил за время работы в мужской дистанционной команде, я Олегу Орестовичу очень благодарен. 

— Что нового вы почерпнули за время работы с Перевозчиковым?

— Во-первых, то, что большого спортсмена делает большая работа. На одном таланте тут не проскочишь. И вся система работы Олега Орестовича — это постоянный кропотливый труд, без которого человек не станет элитным спортсменом. Он может быть перспективным, где-то «выстрелить», за счет удачи показать хороший результат, занять высокое место. Но чтобы стабильно хорошо выступать, нужно долго трудиться и шаг за шагом двигаться вперед. 

— Удивились ли вы, когда вашу кандидатуру предложили на должность старшего тренера женской команды?

— Да, удивился. Но мне дали время, чтобы подумать, сказали не торопиться с ответом. Я всё обдумал и согласился.

— Не боялись взваливать на себя такую ответственность? Должность-то расстрельная...

— Как говорил недавно в своем интервью Сергей Коновалов (тренер сборной России по биатлону — прим.ред.): «Какой же солдат не мечтает стать генералом?» Когда я учился в ВУЗе, я мечтал работать со спортсменами и приводить их к высочайшим спортивным результатам. Так что это в каком-то смысле моя мечта, и не было смысла отказываться и говорить, что я хочу всю жизнь работать помощником тренера.

— У вас была серьезная конкуренция в лице Николая Петровича Лопухова и Михаила Талгатовича Девятьярова, которые в тандеме хотели работать с женской сборной командой. Не удивились, что вас предпочли им?

— Был тренерский совет, где это обсуждалось, затем президиум Федерации также обсуждал этот вопрос и утвердил мою кандидатуру; после этого я приступил к работе.

— Изначально было оговорено, что вы будете работать не один, а вам будет помогать Александр Алексеевич Грушин. Как выглядит это ваше сотрудничество? Как разделены ваши полномочия?

— Во-первых, у Грушина есть основное место работы, и он понимает, что не может совмещать полноценную работу в сборной и в Олимпийском комитете. Ему ведь предлагали быть и старшим тренером, но он в силу каких-то своих причин от этого отказался. Но участвовать в тренировочном процессе согласился. Грушин в курсе всех дел, которые у нас происходят в команде: нагрузку, взаимоотношения между спортсменами и тренерами, кадровые вопросы, общее направление работы и так далее. Но при этом он постоянно говорит, что я как старший должен принимать решения, так как нахожусь внутри этого процесса и вижу все нюансы, которые не видны со стороны. У Грушина есть своё видение, как вообще должна жить команда, какие должны быть внутри неё взаимоотношения, дисциплина, обеспечение. Он постоянно этим интересуется, и, если, с его точки зрения, что-то в этих вопросах обстоит не так, он об этом мне говорит: «Советую тебе поступить так-то, потому что у меня такое было, и я точно тебе говорю, что это кончится плохо». Ну и, естественно, он активно участвует в составлении тренировочных планов. Мы с ним договорились, что изначально обсуждаем концепцию цикла, концепцию сбора, концепцию года, после чего я предоставляю ему тренировочный план. Затем он какое-то время с ним знакомится, обдумывает, задает вопросы, почему я планирую поступить так, а не иначе, а потом даёт своё заключение: «Я бы сделал вот так, а ты решай!» Но если я в процесс работы что-то хочу поменять, то я должен обосновать, почему я хочу и должен это сделать.

— Вы говорите, что обсуждаете с Грушиным концепцию года. И какова была концепция прошедшего года?

— Мы проанализировали всю информацию, которая у нас была о женской команде за последнее четырехлетие. Имелись  и более ранние данные, но было не совсем понятно, можно ли им доверять. А за прошлый олимпийский цикл как раз было собрано очень много информации и у старших тренеров, и у научных сотрудников. Мы постарались её собрать и обработать, а затем сравнить с той информацией, которая осталась с тех времен, когда выступления нашей команды были успешными. То есть как раз со времен работы в сборной самого Грушина. И мы пришли к выводу, что корреляция нагрузки и результата практически стопроцентная: тогда была большая нагрузка и высокие результаты, сейчас низкая нагрузка и слабые результаты. Так что нашей задачей на первом этапе было хотя бы внешне показатели нагрузки приблизить к тем, которые были в те времена. Понятно, что нам была неизвестна реакция спортсменок на рост нагрузки — ведь организмы у всех разные. Но нам надо было принять волевое решение, возможно, даже чем-то пожертвовать. На тренерских советах неоднократно звучало, что пусть в первый год не будет высоких результатов, но если не сделать этот шаг, то дальше пути не будет. Не существует какой-то хитрой методики. Их все уже опробовали за последние четыре года, потому что методики менялись, а нагрузка всё равно была недостаточной. Даже в разговорах с теми же спортсменками они признавались, что им не тяжело было тренироваться. А спортсмену должно быть тяжело тренироваться — только тогда будет высокий результат. 

— А как вы измеряли нагрузку?

— Мы брали время тренировок, объем в километрах, процентное соотношение тренировочных средств. Напряженность тренировочного процесса по пульсу сложно было оценить, потому что она не всегда записывалась...

— Но ведь это как раз самое важное! Можно час быстро бегать, а можно час ходить пешком — и нагрузка будет разная.

— По тем данным, которые нам предоставили за последние четыре года, напряженность тренировок была невысокой.

— То есть в последние четыре года наша сборная мало тренировалась, причем с низкой интенсивностью?

— Можно сказать и так. Меньше, чем требовалось. У нас нет точных данных по тем же норвежкам (время, километры, интенсивность), есть лишь какие-то отрывочные сведения: кто сколько часов тренируется, сколько времени проводит на сборах, сколько работает в зале — но системных сведений нет. Зато мы можем достоверно судить о том, как тренируется, например, Юстина Ковальчик. И если сравнить, сколько тренировалась в последние четыре года Ковальчик, и сколько тренировалась наша женская команда, то разница будет большая. 

— В то же время сама Юстина говорила, что не скрывает свою нагрузку, потому что если кто-то будет тренироваться так же, то на результате это скажется в худшую сторону.

— В том-то и дело, что к этому надо прийти плавно. Нельзя взять спортсмена и поставить его бегать рядом с Ковальчик или, скажем, с Марит Бьорген. Но постепенно к этому прийти надо, потому что иначе их не обыграть. Если она на тренировках ото всех уезжает, то на соревнованиях уедет и подавно. Это если объяснять доступными словами.

— То есть в этом году вы хотели увеличить объем тренировок?

— Когда ты увеличиваешь один из показателей тренировочного процесса, в данном случае объем тренировок, то растет и вся напряженность тренировочного процесса в целом. То есть спортсмену становится тяжелее, общая планка напряженности повышается. Можно не повышать объем, а повысить интенсивность тренировочного процесса, и тогда тоже будет тяжело, но для того, чтобы заложить основу для многолетних выступлений на высоком уровне, надо начинать с увеличения объема. А уже потом на фоне этого надо увеличивать интенсивность, добавлять специальные тренировки, силовые, но это уже детали. То есть взять молодого спортсмена и увеличить ему напряженность тренировочного процесса за счет увеличения интенсивности нельзя. Во всех учебниках написано, что в начале спортивной карьеры надо проводить базовую объемную работу.

— Но нельзя же говорить, что спортсменки в нашей сборной только начинают свои карьеры?

— Если мы говорим о молодых спортсменках, которым по 20-23 года, то они действительно только начинают карьеру. Мировую, я имею в виду. Они еще не могут, если, конечно, это не какой-то суперталант, входить в элиту мирового спорта.

— Если вспоминать воспитанниц Грушина, то они-то как раз уже с самого молодого возраста на равных конкурировали со взрослыми спортсменками. Лазутина в 19 лет была чемпионкой СССР, Резцова в первый год, после того как вышла из юниорок, бежала последний этап эстафеты на чемпионате мира и вытянула команду на первое место...

— Видимо, это как раз те варианты, когда человек сверхталантлив. И опять же, одно дело один раз пробежать хорошо, а другое — стабильно хорошо бегать. Например, Наталья Жукова у нас заняла седьмое место на Олимпийских играх, а после на этапе Кубка мира в Осло она — уже тридцатая. Бывает, что все совпадает: и погода, и трасса, и лыжи — и получается хороший результат. Но чтобы его показывать стабильно, нужен не один и не два года тренировок.

— Какие в связи с данной концепцией перед командой ставились цели на этот сезон?

— Перед началом сезона мы уже приблизительно представляли, кто на что готов, кому летом было тяжелее, кому легче. Это все очень хорошо видно, когда ты работаешь с людьми бок о бок в течение нескольких месяцев. Опытным спортсменкам, уже занимавшим призовые места на чемпионатах мира, ставилась задача выступать не хуже, чем раньше, а, может быть, даже сделать шаг вперед. У молодых спортсме­нок была задача хотя бы один-два раза подняться высоко на международных стартах. У тех, кто только-только попал в команду — закрепиться в ней. Чтобы для каждого был хоть какой-то позитивный сдвиг вперед. Но, повторюсь, мы же не знали, как среагирует та или иная спортсменка на возросшую нагрузку — может быть, ей будет настолько тяжело, что она даже в команду на следующий год не попадет. Если же говорить о главном старте, то, безусловно, это был чемпионат мира. И на чемпионате мира мы рассчитывали бороться за медали, потому что по-другому просто нельзя! Если ты едешь на чемпионат мира, то нельзя ехать туда лишь ради участия, иначе можно вообще туда не ездить. Мы оценивали, что наиболее вероятно мы сможем бороться за медали в командных видах: спринтерской и большой эстафетах — а также надеялись, что кто-то сможет пробиться в финал в индивидуальном спринте. Ну а выиграть золотую медаль в гонке с раздельным стартом — пока это можно только на бумажке написать.

— Если говорить о цифрах, то на  сколько возросла нагрузка?

— Приблизительно на 20 процентов, если считать в километрах. Ну тут опять же надо учитывать, что внутреннее содержание тренировочного процесса по средствам тренировки тоже менялось.

— На тренерской конференции в Смоленске показывались графики подготовки сборной команды. На них указывалось, что в сборной 70–80 процентов работы делается в первой зоне. Это соответствует действительности?

— Дело в том, что данные о зонах интенсивности мы получаем на основе показателей пульса. Сейчас у нас есть требование, чтобы спортсмены записывали данные пульса на всех без исключения тренировках, включая силовые и игровые. Данные вводятся в программу, которая считает их автоматически. Раньше как было: спортсмен бежит гонку на 10 км на максимальный результат. После он пишет в дневнике, что 30 минут работал с максимальной интенсивностью. Затем он идет в кросс-поход на четыре часа и записывает, что работал в первой-второй зоне. А когда мы стали записывать точные данные с пульсометров, мы с удивлением обнаружили, что человек может пробежать соревнование, вообще не заходя в четвертую зону, которая была определена для него во время тестирования. Таким образом, он пробежал гонку в третьей зоне, хотя по субъективным ощущениям он работал в зоне четвертой — отсюда и идет эта погрешность. Так что реальные цифры по пульсу можно оценить, если записывать все сто процентов тренировок, причем основываясь на точных данных мониторов сердечного ритма. Еще пример: спортсмены делают повторную тренировку. У них стоит задача работать в третьей-четвертой зоне, и субъективно спортсмен работает именно так. Но объективно по пульсу эту работу он выполняет во второй-третьей зоне. 

— Но спортсмен же может посмотреть на пульсометр...

— Да, но он не может бежать быстрее. Бывает, что человек бежит гонку на пульсе 195 ударов в минуту, а через две недели бежит такую же дистанцию с пульсом 182. Субъективно он и тогда, и тогда показывал свой максимум, оба раза выиграл, но пульс показывает совсем разные вещи.

— Если говорить о летне-осенней подготовке нашей команды к прошедшему сезону, то можно сказать, что она прошла, как запланировано, без сбоев?

— Естественно, когда команда большая, всегда бывают случаи, когда кто-то травмируется или болеет, пропускает тренировку или выполняет отличную от всей команды нагрузку. Но в целом основная часть команды провела лето плодотворно: мы выполнили всё, что запланировали, ни у кого не было перетренированности, серьезных сбоев, травм.

— С каким настроем подошли к зиме? Какие были результаты? Как вы их оценивали?

— Если говорить о Кубке мира, то мы, конечно, планировали, что выступление будет получше. Правда, когда за две недели до старта Кубка мира у нас на внутрироссийских стартах отрыв лидера команды Юлии Чекалевой от второго места был около минуты, мы понимали, что если Чекалёва — это уровень первой десятки, то остальные с таким проигрышем — это даже не второй десяток. Надеялись, конечно, что кто-то подтянется, потому что и тренер, и спортсмен всегда надеются на лучшее. 

— Кто, кроме Чекалёвой, у нас лидер команды? И кто в ближайшее время может стать лидером?

— Я бы не хотел выделять кого-то, потому что те, кого назовешь, будут считать, что у них какой-то карт-бланш, а те, кого не назовешь, напротив, расстроятся, это не совсем педагогично. Если говорить о безусловных лидерах, то это, конечно, Чекалёва, Анастасия Доценко, Наталья Жукова, в спринте — Наталья Матвеева. Очень мы надеялись, что Юлия Иванова будет выступать на том уровне, на котором она выступала в предолимпийские годы, но не получилось.

— Можете назвать причины, по которым у Юли не получилось достойно выступить в этом сезоне?

— Она начала болеть уже после осеннего первенства в Тюмени, когда мы встали на лыжи в Алдане. И эта вялотекущая болезнь не давала ей полностью проявить себя. Нагрузки она, конечно, снизила, но тренироваться не перестала, и потом, когда начались старты, результата не было. Надо было полностью прекращать тренировки и выздоравливать, но когда ты в таком пограничном состоянии, что сегодня тебе чуть лучше, завтра — чуть хуже, трудно решиться на этот шаг.

— Тур де Ски наши лидеры пропускали по плану?

— Да, это было решено еще летом. Тогда мы еще, конечно, не знали на сто процентов, кто это будет, но объявили, что те, на кого мы будем, судя по первым результатам сезона, рассчитывать на чемпионате мира, Тур де Ски пропустят. Во-первых, Тур де Ски — это очень тяжелые соревнования, потому что очень тяжело бегать гонки каждый день в течение десяти дней. Во-вторых, поэтому там очень легко заболеть. В-третьих, к Тур де Ски надо специально готовиться, проводить целенаправленный подготовительный сбор, а у нас на это в том числе и по календарю времени не было. 

— Это решение себя оправдало?

— Считаю, что оправдало. Мы провели хороший сбор, и то состояние, в котором были спортсменки на этапе Кубка мира в Эстерсунде за неделю до чемпионата мира, нас устраивало. Просто уже дальше, в самом Фалуне, всё пошло не так, как мы хотели.

— Что это было? Ошибка с пиком формы или что-то еще?

— У всех по-разному. Если говорить, например, о Жуковой, то она и на чемпионате мира была в хорошей форме. Чекалева психологически не справилась и провалила первую гонку, Настя Доценко была в хорошей форме на чемпионате, проявила себя в эстафете и в спринте. Но спринт — это такая дисциплина, в которой много случайностей. То есть фактически у нас провалила чемпионат мира только Чекалева. Ольга Репницына у нас бежала всего одну гонку — 10 км свободным стилем — и попала в снегопад...

— А разве Калла не в снегопад бежала?

— У неё явно лучше по сравнению с остальными работали лыжи. Когда такая погода, любая мелочь может сыграть свою роль. Одна и та же смазка на разных лыжах будет работать по-разному. Один проскочит — сами лыжи сработают, а другой — нет.

— Давайте пройдемся по гонкам? Первым стартом был спринт.

— В спринте у нас стартовали Наталья Матвеева, Анастасия Доценко, Юлия Романова и Евгения Шаповалова. Женя готовилась к соревнованиям по своей программе, про неё ничего сказать не могу. Мы же долго думали, кого выставлять на спринт, кроме Матвеевой и Доценко: Романову или Соболеву? Но Романова на последних этапах Кубка мира была чуть ближе Соболевой, и мы рассудили, что побежит она. Её задачей было пройти квалификацию и постараться побороться за выход в полуфинал. Первую часть она выполнила, вторую — нет. Но она всё-таки ещё очень молодая. По Матвеевой и Доценко мы рассчитывали максимум на попадание в финал, минимум — выход из стадии 1/4 финала. В своих забегах они стали третьей-четвертой: там чуть не хватило, здесь — и не прошли дальше. Матвеева жаловалась на плохое самочувствие, но уже на спринтерской эстафете у неё всё было в порядке. 

— Потом был скиатлон...

— Скиатлон у нас бежали Жукова, Таныгина, Чекалева и Соболева. Чекалева, как я уже говорил, не справилась психологически. Наталья Жукова выступила достойно, была 13. У неё есть такая особенность — она плохо проходит спуски. Но не потому, что она их боится, а потому что она не может сильно толкаться, когда надо работать без палок. Её мышечная композиция не дает ей развить высокую скорость там, где другие могут это сделать. У неё не хватает мышечной силы, резкости, и поэтому на пологих спусках она уступает. Взять хоть Давос, где она подъем проходит с одним из лучших времен, затем на спуске, как она говорит, работает в полную силу, но получает отставание в 20–30 секунд. И это при том, что в стойке она едет примерно так же, как все конкурентки! 

По Таныгиной мне сложно что-то сказать. Она по договоренности между ней, её личным тренером Юрием Бородавко и тренерским штабом сборной готовилась к чемпионату по своей собственной программе. То есть она была с нами на сборе, мы помогали ей с лыжами, с массажем и другими организационными моментами, а всё, что касается тренировок, они решали сами. 

— В спринтерской эстафете мы по результатам сезона могли рассчитывать на более высокое место, чем в итоге заняли?

— Я думаю, обеим спортсменкам — и Наталье Матвеевой, и Анастасии Доценко — немного не хватило свежести. Они бежали так, как бегали в течение всего сезона. Конечно, они жаловались на то, что была очень тяжелая трасса, что им было очень тяжело. Но трасса была тяжелая для всех, и почему именно они жаловались на трассу, непонятно. Может быть, были какие-то проблемы именно с адаптацией? С другой стороны, в женской спринтерской эстафете всем «чистым» спринтерам — а их там было не так много — пришлось нелегко. Подъем, который им приходилось каждой забегать по три раза, был действительно очень тяжелый и выбивал из колеи. Плюс в полуфинале у нас произошел казус со столкновением и падением — пришлось догонять и бежать, как в последний раз, не экономя сил. Там, где можно было немножко сэкономиться, приходилось отдавать все силы, потому что группа отъехала, и девчонки боролись уже не с соперницами, а с секундомером, чтобы попасть дальше по времени.

— Наверное, это и является основной причиной?

— Да, из-за того, что в полуфинале пришлось бежать «на все деньги», сил на финал осталось меньше, чем у соперниц. Это действительно так. 

— После командного спринта была индивидуальная гонка на 10 км, во время которой был жуткий снегопад...

— Из всей нашей команды близкий стартовый номер был только у Натальи Жуковой, и это был её шанс. Как она сама говорила, и по словам сервисеров, в тот день проблем с лыжами у неё не было. Но она пробежала так же, как бегала все гонки в этом году: не провалилась, но и не выстрелила. Видимо, самочувствие всё-таки было неоптимальным. Лучшей гонкой для Натальи в Фалуне стал скиатлон, а остальные гонки — конек, эстафету, длинную дистанцию — она пробежала хуже.

— Как у шведов получилось так фантастически попасть в мазь?

— Наверное, сказался фактор родных стен. Они лучше остальных знают особенности местного снега. Если специалисты часто мажут лыжи в определенных погодных условиях, то время принятия правильных решений сокращается по сравнению с теми, кто, условно говоря, сталкивается с ними впервые. У них и у мужчин тоже в сложных условиях хорошо лыжи работали, были одними из лучших. Но работа сервисеров — это отчасти лотерея. К тому же у элитных спортсменов, которые постоянно занимают места в топ-10 на этапах Кубка мира, и сами лыжи лучше, чем у остальных. Это не какой-то заговор, а обычная мировая практика, когда и фирмы-производители, и команды работают на лидера.

— Были ли проблемы с определением состава на эстафету?

— У нас были сомнения по первому этапу. Три железных спортсменки — это Жукова, Чекалева и Таныгина, а вот четвертого мы выбирали. У нас были две дистанционщицы, которые еще не выступали на чемпионате: Кузюкова и Ильина — но их ставить было рискованно. И были спринтеры: Шаповалова и Доценко. Так как по спринту мы посчитали, что у Доценко состояние получше, то поставили на первый этап её, хотя опасения, конечно, были — всё-таки она больше спринтер. Но получилось, что в тот день она была лучшей в команде, проиграв лидерам чуть меньше 20 секунд и показав четвертый результат на своем этапе. А вот Алевтина Таныгина провалилась. Она сказала, что очень сильно волновалась и перегорела. Там, правда, потом и Жукова не очень хорошо пробежала. Тяжело, конечно, бороться, когда тебе привозят отставание под две минуты, но и форма у неё, как я уже говорил, к концу чемпионата падала. Ну, а Чекалева просто добежала, просто сложно что-то сделать, когда минута впереди, минута сзади... Я не говорю, что она шла пешком, лидерам она проиграла около 20 секунд, то есть, в принципе, прошла гонку в свою силу.

— И, наконец, мы добрались до тридцатки...

— К ней у нас готовилась Оля Кузюкова. Алевтина Таныгина сказала, что устала и плохо себя чувствует, Чекалева на следующий день после эстафеты заболела, и остались только Ильина, которая была на этом чемпионате запасной, Жукова... А ещё у нас Настя Доценко тридцатку бежала!

— Почему?! Вы же сами говорили, что она тяготеет к спринту...

— Пришлось её поставить из-за болезни Чекалевой и отказа Таныгиной. Да и из наших спринтеров она лучше всех бегает дистанционные гонки, что доказала на эстафете. Вот и поставили Настю, и она стала второй среди наших. А Кузюкова опять же пробежала так, как бегала весь сезон, больше ничего и не прибавить.

— Теперь давайте подведем какой-то итог.

— В целом чемпионат мира в Фалуне был очень сложным не только для спортсменов, но и для сервисеров. А если есть сложности у сервисеров, то это передается спортсменам. Ведь им, если соревновательные условия стабильные, бежать проще. А здесь и на трассу соревнований не пускали не то что потренироваться, а даже иногда и мазь попробовать. То есть на трассу спортсмены вставали уже во время гонки. Понятно, что эта проблема была актуальной не только для нас, но и для тех же шведов, норвежцев. И, кстати, после чемпионата мира многие высказывали своё недовольство по этому поводу. 

— Если на прошлый сезон главной задачей было увеличить объем тренировочной работы, то какая задача стоит перед нашей командой в предстоящем сезоне?

— Состав у нас сохранился не полностью. Пришли некоторые молодые спортсменки, а кое-кто, в том числе Юлия Чекалева, пропустят год по семейным обстоятельствам. Так что для молодежи основной задачей будет влиться во взрослый спорт, в коллектив взрослых спортсменок, потому что с юниорским и молодежным спортом разница огромная. Это как в футболе первая лига чемпионата России и лига чемпионов...

— Ну а те, кто прошел прошлогодние нагрузки? Что с ними?

— Им важно будет удержать напряженность тренировочного процесса и постепенно начать наращивать его интенсивность. То есть общий объем работы сохранится на том же уровне, но увеличится количество интенсивной и специальной силовой работы. Однако мы не стремимся набрать какое-то определенное количество километров, нам важно, чтобы, перейдя к интенсивной работе, спортсменки сохранили тот же уровень аэробной нагрузки. Резко переходить от аэробной работы к интенсивной нельзя, хотя я не скажу, что мы прошлым летом только и делали, что долго и не спеша катались или бегали. У нас были и повторные тренировки, и контрольные, и в соревнованиях летом мы участвовали. Просто надо немного сместить акцент в сторону интенсивности, сохранив или даже чуть увеличив общую напряженность. И будем следить, как спортсменки будут на эту нагрузку реагировать. 

Еще одно важное достижение прошлого сезона заключается в том, что молодые спортсменки поняли, насколько им надо быстрее бежать, насколько больше отдаваться тренировочному процессу, чтобы выступать наравне с лидерами, чтобы сделать необходимый шаг вперед. Этот момент, наверное, один из самых позитивных в прошлом сезоне.