Владимир Леготин. Такие не возвращаются?

Опубликовано: Журнал №24

     Владимир Леготин:
Мы встречались с ним время от времени, здоровались, перебрасывались ничего не значащими фразами. Типа: «Как дела?». Он в ответ: «Ещё поборемся!». Но бороться ему становилось всё труднее. Уже — за тридцать. Из них четыре года — вне сборной. В течение этих четырёх лет он в феноменальной манере выигрывал Кубки страны и чемпионаты России, но всё потом, после ключевых отборов. А на чемпионаты мира и Олимпиады никак не мог отобраться. За спиной поползли разговоры, нехороший такой шепоток: «С Грушиным не сработался, из команды вылетел. Такие — не возвращаются». Казалось, его песенка спета. И вдруг после Солт-Лейк-Сити — коренная реорганизация сборной, две команды по восемь человек, разные тренеры, разные концепции и Леготин — вот он, тут как тут, востребован, нужен. И представьте, ещё и не просто возвращается в сборную, а на «ROSSIGNOL» — лыжах, которые до него не были членом пула ФЛГР. Можно сказать, что «ROSSIGNOL» ворвался в пул ФЛГР на плечах Владимира Леготина и Лилии Васильевой.

     — Владимир Леготин, гонщик, который в Нагано в 30-километровой гонке был девятым в общем зачёте и лучшим среди российских спортсменов. Помните: снегопад, «залипуха», сходит Альшгорд, Бьорн Дали — где-то в пятом десятке. А Леготин — в первом. Что случилось потом с гонщиком Леготиным, куда он исчез? Сколько лет вам было в Нагано?

     — Двадцать восемь лет. Неисполнившихся.
     — Ну, казалось бы, перспективный парень, многое может. Не мальчик, но и не старик… Куда вы потом исчезли, как складывалась ваша жизнь? Вообще, когда вы впервые попали в сборную команду? — Десять лет назад.
     — Кто тогда был старшим тренером сборной?
     — Николай Петрович Лопухов. Под его руководством прошёл один год подготовки. Потом его отстранили. И там началось такое, что непонятно, кто на самом деле был у нас тренером. Но, по-моему, всем всё равно руководил Виктор Александрович Иванов. Там вроде бы какое-то время и Чарковский тренером числился, и Зимятов, и Смирнов Анатолий Александрович из Санкт-Петербурга, потом через некоторое время — Виктор Максимович Ткаченко, потом Бородавко два года и уже после Нагано — Александр Алексеевич Грушин.
     Грушин сам после Нагано подошёл ко мне: будешь готовиться со мной? Я согласился. Но на следующий год выпал из команды.
     — Выпали по результатам?
     — Ну, как по результатам? Если взять, например, всероссийский рейтинг, то в нём я во все годы ниже пятого места не опускался. Не знаю, с чем это было связано. На самом деле я, конечно, догадываюсь, с чем это было связано. Думаю, Александр Алексеевич видел во мне человека, который в моём возрасте должен был показывать совсем другие результаты.
     — Он большего ждал от вас?
     — Думаю, да. Меня не страшила тренировочная программа, я её нормально «переваривал», тем более — столько лет за плечами в сборной. Но я и сам видел, что на конечной стадии, на стадии заключительной подводки к важнейшим стартам что-то не выходит. То есть такого результата, который хотел показать я сам и которого ждал от меня тренер, я не мог показать.
     — И с чем вы это связываете? Вы, по-моему, на чемпионате мира в Рамзау не были?
     — Нет, меня тогда уже из команды вывели.
     — И ваше участие в том чемпионате даже не обсуждалось?
     — Перед Рамзау получилось так, что, приехав в Москву, в Раменское, после Нового года я заболел. Два дня пролежал там с температурой. Доктор приехал, помог мне чем мог, но на отборе я был девятым и десятым. То есть бежал сразу после болезни, когда температура у меня два дня держалась под 39. И я понимал, когда выходил на старт, что высокого результата от этого выступления ждать не приходится. Но всё же за «десятку», как видите, в обеих гонках зацепился. Но, от меня, конечно, ждали других результатов. И в этом плане я даже и не обижаюсь, я за справедливый отбор, должны ехать сильнейшие. И так у меня, я заметил, уже на протяжении наверное, лет семи. Я в один и тот же период начинаю заболевать, и не могу с этим ничего поделать. Каждый год накануне главных отборов, когда и нужно показывать результаты, я не могу этого сделать.
     — По-вашему, это связано с какими-то индивидуальными особенностями вашего организма?
     — Не только. Возможно, это связано как-то и с планом тренировочным. Возможно, надо было что-то с тренировками менять для того, чтобы болезнь не заставала иммунную систему врасплох. Не знаю… А когда я уже начинал отходить от болезни, то есть к концу января — февралю — марту, я мог бежать очень прилично. Что, собственно, я и доказывал на протяжении многих лет. Например, прошедшей зимой я уже в третий раз подряд на Кубке России стал победителем на обеих гонках.
     — Как у вас с Грушиным складывались в эти годы отношения? Я так понимаю, что вы и в следующем, промежуточном между чемпионатами мира сезоне готовились с Грушиным?
     — Да. Единственное, в первый год я… не то, чтобы вмешивался в план… Понимаете, раньше, когда я ещё в юниорской сборной работал с Валентином Владимировичем Самохиным, мы привыкли с тренером обсуждать тренировочные планы. Я высказывал свои соображения, он свои, и вместе мы приходили к какому-то общему знаменателю, что в итоге способствовало улучшению результатов. Я так же и Александру Алексеевичу говорил: я чувствую так, думаю так. Я не настаивал на своём видении ситуации, но делился с тренером своими ощущениями. Последнее слово, естественно, я всегда оставлял за тренером. А он, может быть, не любит, чтобы ученик ставил что-то под сомнение, обсуждал? И мне кажется, эти мои рассуждения, сомнения, сыграли свою роль в том, что мы разошлись. А так, чтобы мы конфликтовали, открыто не сошлись взглядами, такого не было.
     — У вас не было ощущения, что в 30 лет уже бессмысленно «дёргаться»? Неужели у вас была надежда переломить ситуацию, вернуться в сборную команду?
     — В принципе, к тому времени я чётко понял: в сборную вернуться можно только победой на отборочных соревнованиях. Но так было и с Кряниным, и с Нутрихиным — они не были в команде, но по итогам отбора туда пробились. То есть всё-таки какой-то шанс сохранялся. Но у меня не получилось, как у Крянина и Нутрихина, может быть, меньше везло.
     — И вот вы в прошлом сезоне начали работать с Василием Павловичем Рочевым...
     — Если честно, я не готовился с ним в полном смысле этого слова. Я к тому времени уже точно знал, что не буду готовиться со сборной командой. Мы поговорили с Юрием Викторовоичем Бородавко по поводу моих планов. У него как раз в тот сезон ребята показали неплохие результаты на чемпионате мира среди юниоров. Тем более, что он меня когда-то готовил и неплохо знал. Нормально побеседовали, и он мне рассказал, какие у меня есть проблемы, ошибки. Согласитесь, когда на протяжении 15 лет бегаешь на каком-то более или менее профессиональном уровне, появляется неплохая база. В этой ситуации основная цель — развивать те качества, которых тебе не хватает. Естественно, в определённом смысле я подстраивался под планы республики Коми, то есть ездил с ними на сборы. Но на этих сборах я выполнял ту работу, которую считал необходимой именно для себя.
     — Как к этому отнёсся Рочев?
     — У нас с ним состоялся разговор на эту тему ещё весной, и я ему сказал, что я буду готовиться по своему плану. Больше мы с ним к этому вопросу не возвращались. Но он ведь, поймите, тоже здравомыслящий человек — он прекрасно видит, что человек не первый год в команде и чего-то тоже в этом виде спорта достиг, зачем на него давить?
     — А как у вас сейчас складываются отношения с Ефимовым?
     — Знаете, я в своей жизни во многих командах готовился, но если честно, здесь мне больше всего понравилось. Во-первых, атмосфера очень дружелюбная. Все ребята понимают, для чего они здесь находятся. Нет зависимости или каких-то иных негативных моментов, зависти. Может быть, это связано с деньгами? Здесь, в спортивном клубе «Роснефть», нам платят нормальные деньги, на эти деньги можно жить. И сами тренеры: ты можешь им всё высказать, они тебя выслушают, мы можем вместе решать те или иные вопросы. И хотя ребята мне предложили: ты поговори с Ефимовым, он может дать тебе возможность индивидуально готовиться, но я не стал этого делать. И в принципе, потом я посмотрел, сама программа подготовки была интересной, подходящей для меня, я так до сих пор не готовился.
     — А есть ощущение, что вам теперь предстоит соревноваться, бороться двумя командами — грушинской сборной и ефимовской?
     — Есть. Ничего плохого не хочу сказать про грушинских ребят — я их всех знаю, мы со всеми дружим. Но, наверное, тут уже как в игровых видах спорта получается, болеешь за своих. Даже вот на этих соревнованиях в Острове — мне всё равно, кто выиграл, но лишь бы наш!
     — Уже два года вы выступаете на лыжах «ROSSIGNOL»…
     — Да, в прошлом году на соревнованиях в Красногорске ко мне подошёл представитель «ROSSIGNOL» и предложил подписать контракт на лыжи и ботинки. А поскольку я в этот момент был свободен от каких-то обязательств перед федерацией, я с удовольствием согласился. Любопытно, что это был момент, когда я оказался вообще без лыжных ботинок. В федерацию я всю обувь сдал. Была у меня одна собственная пара ботинок, но и те буквально перед Красногорской гонкой развалились. Поэтому предложение «ROSSIGNOL» было очень кстати.
     Но самое интересное началось потом: как только я получил эти лыжи, ко мне пришли победы. Не знаю, с чем это связано, с самочувствием или с лыжами, я много раз слышал, что «ROSSIGNOL» делает хорошие коньковые лыжи -многие биатлонисты весьма успешно выступают именно на коньковых лыжах «ROSSIGNOL», но мне как-то сразу понравилась классика. Попались такие лыжи! Так я стал сотрудничать с этой фирмой.
     Если честно, я уже не надеялся, что меня возьмут в сборную команду, и с удовольствием этой весной заключил договор с «ROSSIGNOL» ещё на один год. И сейчас возникло странное положение: я член сборной страны и не имею пока права бегать на лыжах «ROSSIGNOL» за сборную. При этом у меня — контракт с «ROSSIGNOL».
     — Ну, и какими будут ваши действия в этой ситуации? — Приехав сюда, я уже психологически был готов встать на «ADIDAS» — не идти же против федерации? Сюда, например, приехал представитель «ADIDAS» Ханс Хоби и он, я слышал, тоже высказал свои претензии по поводу того, что я катаюсь на ботинках «ROSSIGNOL». Но потом здесь мне было объявлено, что у ФЛГР пока нет с «ADIDAS» контракта по обуви. И так как у меня есть контракт с «ROSSIGNOL», и это внутрироссийские соревнования, то получается, что я вообще не нарушаю никаких требований. Не знаю, чем это закончится. Психологически тяжело. И так-то нагрузки приличные, а тут ещё физическая нагрузка наслаивается на психическую… Неопределённость эта давит.
     — Ну что ж, пожелаем вам, чтобы у вас всё-таки голова освободилась от этого давления, и лыжи (в конце концов, не важно какие) принесли вам, наконец, удачу в этом сезоне на чемпионате мира в Валь ди Фиемме.
     — Спасибо.