Четвертый вагон от хвоста

Опубликовано: skisport.ru

А здесь пейзаж почти не изменяется
И крутится подъемник, как всегда
И трасса нашей жизни продолжается
Лишь дни бегут, как талая вода…

Пропустив встречную машину, отчаянно старавшуюся не сесть на брюхо в глубоких колеях, проделанных в снегу, въезжаем в засыпанную снегом деревню. Найдя место в плотном ряду припаркованных на заснеженной обочине машин, с размаху въезжаем в сугроб, чтобы оставить проезжую колею другим "четырехколесным" любителям горных лыж. Мы в деревне Шуколово недалеко от станции "Турист", в сорока минутах езды от Москвы по Дмитровскому шоссе. Заглушив двигатель, вылезаем. Тишина. Скрип снега под ногами, далекий гудок электрички, слышно, как работает один из подъемников в сотне метров отсюда. Бывают такие места, звуки в которых словно застыли: и год, и три, и пять пройдёт - а звуки не изменились, как будто и не было их, этих трёх или пяти лет.

Привет старик! Давно тебя не видели!
Ты где все эти годы пропадал?
Ну что сказать - ведь мы давно родители
Ребенок наши планы поменял.

Я не был здесь уже пару лет. Хотя нет: уже, похоже, три года. А перед этим еще лет пять не появлялся, - есть ведь и другие места, где зимой работают подъемники, и ехать к этим, другим, местам ближе, и улицы в Москве, по которым можно доехать до Крылатского или Нагорной, хоть изредка, но чистят. А Дмитровская трасса еще три года назад была, мягко говоря, не самым лучшим местом для зимних поездок на машине. Нескончаемые ремонты дороги, сужения, асфальт был покрыт снегом, а иногда и льдом. Помню, как как-то раз одну из редких тогда встречных машин повернуло вокруг оси несколько раз и вынесло к нам навстречу. Шоссе было обледеневшее, поворачивать - опасно, тормозить - бесполезно, и я, сжавшись, приготовился к удару. Но продолжавшую вальсировать машину также плавно унесло с нашего пути - обратно на свою полосу, где она и остановилась - в крайнем левом ряду, точно по направлению движения… Как будто водитель просто решил остановиться. Проезжая мимо, я краем глаза заметил белое лицо водителя. Пронесло… Сегодня крутые повороты спрямлены, шоссе расширено, идеально вычищено - почти сухое, вдоль всей трассы - фонари. Блеск!

Ну а в горах каких теперь катаешься,
Все на Чегете, или за бугром?
Сам понимаешь, тут - как получается,
Пока везло, посмотрим - что потом.

Пытаясь по привычке уловить запах дыма от топящихся печей, вдыхаю свежий воздух. Да нет, запаха теперь нет - лет десять назад в деревню провели газ, и морозный воздух чист. Наверное, это хорошо, но мне почему-то кажется, что он стал каким-то безвкусным, лишенным той самой едва уловимой нотки, которая отличает действительно хорошее вино от дешевой поделки. Знакомая улица, знакомые - некоторые чуть постаревшие, а некоторые со следами ремонта - деревенские дома. Во многих из них я бывал раньше - вон в том, слева, половину снимала на зиму компания, называвшаяся "Мон плезир", и вечерами мы иногда ходили туда в гости, - как и в тот раз, когда Игорь Каримов, председатель Московского клуба самодеятельной песни (тогда еще не использовался термин "авторская песня") привез слайд-фильм о Высоцком. В просторную комнату набилось человек пятьдесят, а потом, ночью, после того, как показ закончился, расходились в тишине. А почти напротив - дом, в котором тогда жила компания из нашего НИИ, и иногда - перед соревнованиями - мы вместе готовили там флаги и протоколы, а иногда заходили в гости к Толику - председателю нашей горнолыжной секции - и просто так, на чай. Теперь на склоне под лирическим именем "вымя" (склон расположен ближе других к коровнику) можно встретить двух его взрослых сыновей, очень похожих на него. А еще дальше к нижнему концу деревни, возле прохода к дороге - дом, с которого для меня и начался Турист. Мы снимали в нем две комнаты "на сезон" несколько лет подряд. Встречались субботним утром в электричке, в "четвертом вагоне от хвоста". Потом хозяйка постарела, ей стало тяжело топить к нашему приезду печь, и мы остались без "избы". Кто-то нашел другое пристанище, а кто-то, как и я, стал ездить в другие места - поближе к дому, или просто - другие.

Ты знаешь, что Семеновы разъехались,
И Боря сразу в штаты умотал?
Да, знаю, встретил Аньку в автосервисе,
А Боб звонил, и в гости приглашал.

За двадцать лет многое изменилось. Родились и выросли наши дети. Мало кто добирается теперь сюда на электричке - у всех членов нашей старой компании машины, у кого - свои, а кого и выросшие дети уже привозят по субботам "в зимнюю деревню", как говорила когда-то наша младшая. Да и наша старшая, как и я когда-то, впервые встала на горные лыжи именно здесь. А теперь она и сама уже инструктор. Время бежит…

Когда мы начали снимать полдома в этой деревне, компания собралась случайная - надо было набрать человек пятнадцать, чтобы осилить арендную плату. Но все любили лыжи, все ездили в горы, ходили в походы, и подружились быстро. Вечерами, если не включалось освещение на склоне и подъемник, мы ходили в гости, катались с детьми на санках, спорили до хрипоты об элементах техники, вычитанных в только что вышедшей книге Жубера, смотрели слайды и фильмы о летних походах, пели песни. Среди нас был только один инструктор, у которого мы все и учились кататься. А потом и мы заканчивали школы инструкторов, учили других и продолжали учиться сами…

А дочка где? Ну надо же, как выросла!
Ты и её кататься научил.
Да, дети все растут, и быстро так -
Как деревце, что как-то посадил…

Всё начиналось здесь. Знакомство, дружба, любовь, ненависть, свадьбы, разводы - многое видели бревенчатые стены старых деревенских домов. Компания изменилась - одни ушли, другие пришли. Но несколько человек из той, первой, двадцатилетней давности, нашей избы по-прежнему снимают здесь домик. По-прежнему ставятся трассы, и по-прежнему в новогоднюю ночь освещается склон и крутится подъемник.

Мы живем в другой стране, открылись границы, мы можем кататься в разных горах, и на когда-то горячо любимом Чегете я не был уже много лет. Мы давно уже не встречаемся по субботам в электричке, идущей до Дмитрова. Иногда чаще получается так, что встречаемся, причем случайно, где-то очень далеко отсюда - если раньше это был, в основном, Чегет, то теперь добавились и Красная Поляна или Уральские регионы, и аэропорты Лиона или Женевы, и улочки Шамони или Иннсбрука… А старенькие подъемники в Туристе все крутятся и крутятся - для всех. И для тех, кто по-прежнему катается на Чегете, добираясь туда на поезде, и для тех, кто на этой, эталонной для Российского горнолыжника, горе, ни разу не был. Правда, в последние годы на смену части стареньких самодельных подъемников пришли новенькие - заводские, да и ратраки появились на склонах, тщательно подготовленных для катания тех, кто готов заплатить деньги. И не очень, кстати, большие деньги за удовольствие не обматывать вокруг пояса бугель, не пачкать куртку и не рвать перчатки, не натягивать слетевший трос своего подъемника, не топтать снег на своей горе после снегопада, не… А может, и не за удовольствие - ведь мы постарели, жизнь изменилась, и удовольствие мы получаем от других вещей, и платим за то, что раньше было абсолютно, разумеется, бесплатным - за катание в Шуколово…

А ты все там-же, я забыл название,
Ты, кажется, компьютеры чинил?
Семь лет, как развалилась та компания,
С тех пор три места я уже сменил.

Интересно, а в каком вагоне сюда ездил Юрий Визбор? Когда-то, совсем давно, и он тоже сюда на электричках добирался. Ведь именно здесь он написал и "…Над белой зимою поселка Турист, над снегами нашей прекрасной любви…" и "… Везите скорей меня в деревню мою - Новлянки…", и "…по старинной по привычке мы садимся в электрички…". Много лет не появлялся он на этих склонах, сейчас звучат новые песни, на склонах много новых лиц, но кто-то с рюкзаком и лыжами точно также едет утром в субботу на Дмитровской электричке. В четвертом вагоне от хвоста…

И мы смеемся, вспоминая прошлое, И подъезжает кто-нибудь еще, Ведь помним мы обычно лишь хорошее, Плохое память не включает в счет.